– Миссис Четэм, сразу после того, как миссис Эвертон известила вас о смерти вашей матери, вы приехали в ее дом и застали там меня и констебля Треверса. Скажите, вам не показалось тогда, что в доме какие-то вещи отсутствуют, а какие-то, наоборот, появились?

Мисс Вайенс натренированным движением наклонилась к уху Бриджит Четэм и быстро что-то прошептала.

– Если бы я заметила что-то подобное, я бы сразу сообщила вам, – четко произнесла Бриджит.

– Не сомневаюсь. Припомните однако, когда вы зашли в кухню, не обратили ли вы внимание на коллекцию картинок на столе вашей покойной матери?

– Как вы помните, я стояла спиной к этому столу.

– Конечно. Миссис Эвертон, которая заглянула в дом после вашего ухода, заметила, что картинка со стихом из Библии, много лет находившаяся на столе вашей матери, была заменена. Не предполагаете, кто мог бы ее заменить?

– Вы не обязаны отвечать, Бриджит, – металлическим голосом прорезала установившуюся после вопроса тишину мисс Вайенс.

– Следующий вопрос, – продолжил Саймон, уставившись прямо в глаза Бриджит немигающим взглядом, – При осмотре сада вашей матери, я не заметил клумб или вазонов с растениями. Ваша мать не любила садоводство?

В выражении лица Бриджит, доселе невозмутимом, вдруг проскользнула настороженность. Бриджит вопросительно посмотрела на мисс Вайенс, та только молча кивнула.

– Я не очень понимаю, к чему вы клоните… – несколько растерянно сказала Бриджит.

– Просто ответьте: ваша мать не занималась садом, ведь так?

– Вы правы, сад всегда пустовал.

– И в доме какие-либо декорации из живых растений тоже отсутствуют. Ни единого горшочка с цветами. Очевидно, ваша мать не считала растения необходимым элементом уюта в доме. Как вы считаете?

– Возможно… – ответила Бриджит после короткого совещания шепотом с мисс Вайенс.

– Тогда как вы объясните, что начав уборку дома вы без колебаний отправились именно в спальню вашей матери и вынесли оттуда увядшие цветы? При отсутствии склонности вашей матери к декорированию цветами, вы не могли ожидать найти в спальне что-то, что нуждается в утилизации. Это возможно, если только вы знали, что там есть цветы, которые необходимо выкинуть. Но по вашему же утверждению вы не были у вашей матери два месяца. Как вы объясните такое противоречие?

Лицо Бриджит приобрело ярко-розовый оттенок, а мисс Вайенс, слегка наклонившись к диктофону, затараторила:

– Как адвокат, я выражаю протест в связи с тем, что детектив Силверстон выдает свои предположения за установленный факт. У поведения моей подзащитной может быть масса объяснений, например, растерянность в результате шока или случайный выбор места начала уборки. Я подчеркиваю, что детектив Силверстон манипулирует фактами, поэтому моя подзащитная проигнорирует последний вопрос.

«Ничего, мисс Крыса-в-законе… хоть твоя подзащитная и отвертится от этого дела, но воспоминаниями я ее обеспечу. Ишь, раскраснелась как в бане», – с удовольствием отметил Саймон.

– Продолжаем допрос, – также наклонившись к диктофону, сказал Саймон, – Миссис Четэм, скажите пожалуйста, насколько внимательно ваша мать относилась к маникюру?

На сей раз Саймон был особенно вознагражден – он увидел живые, неподдельные эмоции на обычном холодном, не по возрасту взрослом лице. Это были удивление и страх вперемешку.

– Маникюру? – переспросила миссис Четэм, – Зачем это вам?

– Поверьте, у меня всегда есть причины для моих вопросов, – с легкой усмешкой ответил Саймон.

– Не знаю.. Я не обращала внимания…

– Видимо, вы не обращали внимания на многое, что касалось вашей матери. Что ж, я должен вам что-то показать. Допрос прерван в 11:07, – обратился Саймон к диктофону, а затем встал из-за стола, выключил лампу и рукой указал дамам на выход.