А с некоторых пор у Саймона возникло и еще одно неприятное чувство – будто Карен выставляет его напоказ своим друзьям, коллегам и родственникам, как необычайно удачный охотничий трофей, и ожидает от него, Саймона, чтобы он на людях продемонстрировал свою полную покладистость и прирученность. На вечеринках он обязан был галантно ухаживать за своей дамой, даже если только что приехал со сложного задержания или же просто был измотан работой. Отца Карен следовало почтительно выслушивать и не вступать в споры ни по каким вопросам, даже если Саймон в корне не согласен был с его мнением. Все это Саймон еще терпел, хотя видит Бог, он и сам не знал, зачем. Последней каплей стал случай, когда одна из коллег Карен, с утра наблюдавшая из окна банковского офиса, как импозантный молодой человек помогает Карен выйти из машины, во время перерыва на ланч бросила ей такую фразу:

– Шикарный у тебя парень. Жаль только, одевается как-то обыденно. Такому видному парню, как он, абсолютно необходимо больше гламура. Ну, а ты куда смотришь? Помоги ему раскрыться во всей красе.

Саймон не знал об этом разговоре, как и о самом существовании той сотрудницы, а если бы знал, то позднее принес бы огромный букет цветов ей в благодарность, ибо это стало началом конца. Конца отношений, которые несказанно Саймона тяготили.

После нескольких серьезных ссор по поводу его манеры одеваться он прямо заявил Карен, что им обоим гораздо легче будет идти по жизни порознь, нежели вместе, и ушел, не обращая внимания на надрывное: «Как ты не понимаешь, я же старалась для тебя!» и рыдания, несущиеся ему вслед…

…Ворона со взъерошенными от ветра перьями, скакавшая по парковке «Стайнмор-департмента» в поисках крошек от бургеров или любого другого съедобного материала, вдруг взлетела вверх и снова приземлилась метрах в пяти за пределами парковки. Боковым зрением Саймон заметил движение слева и повернул голову. Рядом с его Бьюиком парковался новехонький «Мерседес», блестящий и черный, точно гигантский жук. За рулем была холёная дама, по выражению лица – чистой воды стерва, а рядом с ней восседала не кто иная, как миссис Четэм. Полицейский азарт немедленно взбодрил приунывшего было молодого сыщика. «Ого, назревает баталия! Стервы – одни из самых серьезных противников, но и мы не лыком шиты», – пронеслось в мозгу Саймона, в то время как он резво и пружинисто выскочил из Бьюика и галантно открыл дверь Мерседеса перед миссис Четэм.

– Как удачно, что я еще не успел отъехать! – с чарующей улыбкой обратился Саймон дамам.

В ответ миссис Четэм лишь сдержанно поздоровалась и кивком головы указала на хозяйку Мерседеса:

– Это мисс Вайенс, она представляет мои интересы.

Мисс Вайенс, высокая стройная брюнетка в дорогом брючном костюме темно-зеленого цвета с перламутровым отливом, в свою очередь, смерила и детектива, и его машину, взглядом, в котором выражалось нескрываемое презрение. Приветствием она Саймона не удостоила. Еще более раззадоренный столь нелюбезным отношением, Саймон весело сказал:

– Слов нет, как рад знакомству! Как вам нравится моя машина? Я бы конечно хотел сэкономить свое и ваше время и поговорить с вами прямо в ней, но к сожалению, правилами это запрещено. Придется нам с вами пройти в допросную, которая, уверяю вас, столь же комфортабельна, как и моя автокрасавица.

Напомаженные губы мисс Вайенс скривились в язвительной улыбке:

– Да, нам сегодня не везет с самого утра, – бросила она, не оборачиваясь в сторону детектива.

И обе дамы молча последовали за Саймоном, через главный вход и холл «Стайнмор-департмента» в первую же свободную допросную комнату. Обстановка допросной была проста до примитива: светло-серый стол, темно-серый диктофон, зеленая настольная лампа. Саймон включил лампу, и поток света выбил яркий овал на серой поверхности стола. В это подсвеченное пятно Саймон поместил диктофон и, нажав кнопку «Запись», надиктовал обычный заголовок допроса, включающий дату, время, представление всех присутствующих, и еще кое-какие формальности. После стандартной процедуры Саймон сделал первый ход: