– Доброе утро, Виктор… Да-да, ровно через час… Спасибо.

На том конце провода повесили трубку. Помощник Аманды напомнил Тревору о времени сеанса.

Тревор положил телефон и раздвинул шторы. Из окон отеля Beau-Rivage, расположенного на берегу Женевского озера, открывался панорамный вид на фонтан и заснеженные вершины швейцарских Альп. В комнате сразу стало светло. На кровати, раскинув копну длинных чёрных волос, лежала молодая девушка, укрытая лишь серой шёлковой простынёй, которая, словно вторая кожа, обтекала её оголённое тело. Девушка спала, тихо посапывая.

На мгновение остановив на ней взгляд, Тревор вспомнил вчерашний вечер в ночном клубе, который он часто посещал во время пребывания в Женеве.

Этой ночью в клубе выступала какая-то, наверное, весьма популярная группа, потому что две сотни молодых людей стояли у сцены и громко подпевали вместе с солистом под оглушительный аккомпанемент ударных.

Синие и жёлтые густые лучи прожекторов выхватывали из толпы лица и руки поклонников. Лазерная цветомузыка время от времени ослепляла Тревора, и он, отвернувшись от сцены, направился к почти безлюдному бару. Молодой бармен с выбеленными короткими волосами и цветными татуировками на обеих руках и шее принял заказ и налил Тревору виски. На другой стороне барной стойки одиноко сидела девушка и наблюдала за Тревором. Когда они встретились взглядами, она улыбнулась и опустила глаза. Но через мгновение снова посмотрела на Тревора цепким, проницательным, несколько любознательным и одновременно дерзким взглядом. Тревор залпом опустошил стакан и уверенно направился к ней.

Утром он не помнил ни её имени, ни того, откуда она, ни то, о чём они вели разговор в том клубе. Несколько стаканов виски смешали воспоминания прошлой ночи, и всё лишнее, неважное, как лёгкий туман, растаяло в глубине его памяти навсегда. Но время от времени в голове Тревора возникали и исчезали рваные, перемешанные между собой кадры их объятий и поцелуев. Он не мог вспомнить, как они оставили ночной клуб, как оказались здесь, в гостинице, в его номере, но память бесстыдно рисовала прожитые моменты близости. Тревор вспомнил её освещённое узким лучом бледного лунного света скользкое от пота страстное тело в своих руках и улыбнулся.

«Хлоя», – вдруг вспомнил имя незнакомки. – «Кажется, именно так она себя назвала. Да, именно Хлоя».

Тревор оделся и открыл бумажник. Внутри, в прозрачном кармашке, виднелось его удостоверение, на котором большими буквами было написано слово «ПРЕССА». Он вынул из бумажника четыреста швейцарских франков, положил их на тумбочку возле девушки и быстрым шагом вышел из номера, а потом на улицу.

Приближалось Рождество, а в Женеве стояла тёплая осенняя погода. И только ночью градусник иногда опускался до минус пяти. Давно здесь не было так тепло в это время года. Но для Тревора, который прилетел из Сахары, в этом был свой плюс. Ночью в пустыне температура тоже не поднималась выше трёх-четырёх градусов по Цельсию.

От Beau Rivage Hotel до Rou du Cendrier было минут двадцать спокойным шагом вдоль набережной.

Перед вторым сеансом Тревор заметно нервничал. До настоящего момента он не проникся полностью всей ситуацией и не совсем осознавал, что с ним произошло накануне. За последние двенадцать часов в мыслях он несколько раз перемещался в кабинет психолога Аманды и вслушивался в свой голос, звучавший из динамиков маленького портативного диктофона, повествуя совершенно невероятную историю скрытой где-то глубоко в его подсознании, неведомой никому стороны его жизни.

А всё началось несколько дней назад после неожиданной встречи и безобидного, на первый взгляд, предложения.