– Когда-то и ты был высоким красавцем с зелёными глазами и густой шевелюрой, – пошутила она, легко погладив Йована по лысине. – Насколько я знаю со слов мужа, то вы, кажется, ровесники, неразлучные друзья с детства.

Анна говорила на очень хорошем сербском языке с еле уловимым русским акцентом. Она была моложе Йована лет на десять, а то и более, и вела себя неестественно сдержанно, и даже шутка, прозвучавшая из её уст, показалась Тревору несколько наигранной.

– Йован, ты обо мне рассказывал? – улыбнулся Тревор и предложил: – Друзья, давайте присядем на террасе. Мой столик пустует, словно специально ждал вас.

– Да, я много и часто о нас рассказывал, друг мой, – ответил Йован, усаживаясь, а потом, обратившись к супруге, улыбаясь, продолжил: – Дорогая, мы ведь с Тревором лет с двенадцати дружили. Столько всего было! Даже планировали вместе служить в Легионе. Правда, Тео? Меня тогда по состоянию здоровья не пропустили, а ведь мечтали всегда быть вместе. Кстати, ты здесь надолго?

– Нет, всего на пару дней. На Рождество хочу поехать куда-нибудь в горы, поближе к снегу, а то здесь его, наверное, в этом году можно и не ждать.

– Да, погодка не зимняя, жарковато как для декабря. Ну, Тревор, рассказывай, где ты, что ты, с кем ты, как ты? – скороговоркой весело произнёс Йован.

Неожиданно Анна прервала разговор и обратилась к Йовану:

– Дорогой, вы тут общайтесь, а мы с мальчиками пройдёмся немного по набережной, погуляем. Вам без нас будет гораздо веселее, – и она поднялась со своего стула.

Тревор помог Анне надеть пальто и обратил внимание на маленький клочок бумажки у самого воротника с внутренней стороны подкладки, прикреплённый к ней железной скобой. Это был ярлык с номером из химчистки. Такой же ярлык был подколот и к пальто Йована. Тревор на мгновение задумался, но его отвлёк голос Йована:

– Шикарная женщина, не правда ли?

– Да, – как-то рассеянно ответил Тревор и посмотрел вслед удаляющейся Анне. Двое деток семенили за ней, и через мгновение все трое смешались с толпой на площади.

– Ты даже не представляешь, как мне с ней повезло! Мы уже десять лет вместе.

– Русская?

– Нет, что ты! Она сербка, но всю жизнь прожила в Каталонии. Но что мы всё обо мне да обо мне. Ты-то как, женат? Где работаешь?

Друзья, действительно, не виделись очень давно, и им было что рассказать друг другу.

Тревор познакомился с Йованом в начале восьмидесятых ещё в школе в Париже, куда сербская семья Йована перебралась из Югославии, бежав из Косова после трагических событий 1981 года. В детстве Йован много рассказывал Тревору о тех событиях, когда потоки беженцев направились из Косова в Сербию, покинув свои дома и сёла из-за албанских националистов. Село, где жила семья Йована, было дотла сожжено албанцами и сотни людей превратились в беженцев.

С Йованом Тревор подружился сразу же, как только тот переступил порог школы. Вначале Тревору было жаль этого скромного, тихого и всегда голодного мальчика, к тому же плохо разговаривающего на французском. Но через некоторое время они стали друзьями-неразлейвода, а Йован – частым гостем в доме тёти Ханны Фрашон.

После окончания школы друзья решили вместе поступить в Легион, но с виду крепыш Йован по результатам медицинской комиссии неожиданно получил статус «к строевой службе непригоден» из-за врождённого плоскостопия. И с этого момента их дороги разошлись.

В ресторане они просидели допоздна, затем отправились в маленький отель на противоположной стороне Лемана10, где Йован остановился с семьёй.

На мосту Мон-Блан, соединявшем две части города, друзья остановились, любуясь неспокойной гладью Женевского озера.