Нужно собраться. Нужно победить. Вормак нервничал. Пытаясь унять боль, он попробовал снизить чувствительность тела, и на время ему стало легче.

– Ты что-то бледный, – заметил Шут. – Совсем плохо стало?

Несмотря на сильнейшее желание выиграть, а также старую обиду на мага, Килан не мог не проявлять сочувствия.

– Можем позже доиграть, – продолжал он, глядя на схватившегося за голову Вормака.

– Не можем! – шикнул на него Раснария. – Твой ход, Ворон!

Вормак отнял ладонь ото лба и осмотрел поле. Нельзя проигрывать! Ни в коем случае! Что же делать? Маг знал, что, если перенести игру на другой день и время, это ему не поможет. Мигрени сопровождали его всякий раз, когда на кону стояло что-то очень серьезное и важное. Вормак понимал, что, даже если он договорится с рыжим доиграть эту партию позже, мигрень вернется. И почему он не разобрался с этим до сих пор?! Боль мешала думать, однако не отменяла того, что в этот раз ему попался действительно сильный противник.

Вормак напряг разум и усилием воли смог полностью отключить чувствительность тела. Боль исчезла, но вместе с ней пропали обоняние, осязание и вкус. Остались лишь слух и зрение. Маг обрадовался и сделал смелый ход, теперь угрожая не ладье, а авантюриновому королю. Однако Раснария только этого и ждал: сделав ход офицером, он одновременно лишил соперника королевы и поставил его короля в неловкое положение. Вормак вздохнул и покачал головой, закрывая короля пешкой. Это не помогло, потому что Раснария напал снова, но уже конем. Вормак увел короля в окошко с краю, где в следующий же ход попал под шах от вражеской ладьи. Раснария не ликовал. Он никогда не радовался раньше времени, лишь хмуро делал новые ходы, методично загоняя агатового короля в тупик.

– Мат! – объявил он, поставив королеву прямо перед носом венценосной фигуры Вормака.

Маг закрыл глаза и потер брови. Вид у него был серьезный. Исчезли детское озорство и милая улыбка. Он поднял взгляд на братьев. В голубых глазах отражался не то страх, не то смятение, но хитрых искорок и след простыл.

– Чего молчишь, Ворон? – Раснар откинулся на спинку стула и окинул мага ликующим взглядом. – Я победил тебя.

– Победил, – кивнул Вормак, глядя на оппонента исподлобья.

– Выполняй желание, – потребовал Раснар.

Наконец-то он избавится от братьев! Наконец-то станет свободен. Вместе с ним, нетерпеливо стуча пальцами по столешнице, радовался Шут: он был готов расцеловать брата за победу. И он непременно сделает это, как только Вормак их разделит. Выскочка заслужил благодарность. Несмотря на их вечные разногласия, сейчас Шут был счастлив, что объединился с братом.

Стром, ставший свидетелем разгрома Вормака, очень обрадовался и, встав из-за стола, принялся расхаживать рядом.

– Мне жаль, – Вормак развел руками, – но я не могу сделать этого.

– Что? – Раснария не поверил своим ушам.

– Я блефовал. Прости, но я не в силах разделить вас…

Раснария сжал руки в кулаки.

– Ты что, издеваешься? – рыкнул он.

– Мне жаль, но нет. Я блефовал оба раза, – Вормак покачал головой, – только в прошлый смог выиграть. Теперь же нет.

Раснар рассвирепел. Одним движением он перевернул стол вместе с шахматами и, схватив мага за грудки, прижал к стене, занеся над его лицом кулак.

– Я разберусь с ним, – вмешался Шут, сменяя брата. Когда Раснария злился, то терял голову и рисковал нажить проблемы.

– Делай что обещал, – сквозь зубы процедил Килан, глядя в глаза Вормаку, – и не вздумай обращаться вороном. У меня есть управа на тебя, маг, поверь. Не смей меня обманывать.

Маг не выглядел испуганным, но и не сопротивлялся.