Полтергейст повиновался и выплыл вперед так, чтобы Ева могла его увидеть. Она ахнула: Дарий изменился. Если раньше он имел четкие очертания и выглядел как полупрозрачный, но все же человек, то теперь стал скорее силуэтом дымчато-серого цвета с едва различимыми деталями и мерцающими зелеными глазами.

— Что с ним? — насторожился Стром.

Ева протянула призраку руку и ухватилась за то, что пока еще напоминало кисть человека. От увиденного капитан чуть не выронил лампу, но вовремя взял себя в руки.

— Он теряет себя, — покачала головой Ева, — теряет разум. Мориус рассказывал мне об этом.

— И что же будет дальше? — спросил капитан.

— Дарий забудет, кто он такой, и станет стихией.

Призрак молчал, и Ева вспомнила Ригана, который спустя годы превратился в дождящее облако и, позабыв речь, не мог даже заговорить с ней. Мориус был прав — любовь к Электе и надежда на встречу с ней не давали Дарию забыть, кто он. Но теперь, когда призрак осознал, что его желание никогда не исполнится, он вернулся на прежний путь своего посмертного существования. Если сразу после гибели он научился использовать энергию, преобразуя гнев в огонь, а ярость в левитацию, то теперь стремительно забывал самого себя, становясь классическим полтергейстом — без облика, без памяти, но с навязчивой идеей. А вот какая именно идея или эмоция завладеет Дарием и насколько она окажется разрушительной — предсказать практически невозможно. Ясно лишь одно: Дарий станет опасной стихией.