— Какую игру ты предпочитаешь в этот раз? — сверкнул глазами Вормак.

— Шахматы, — ответил Раснария, выпрямившись.

— Ого! — удивился маг и извлек из воздуха большое черно-белое игровое поле, которое мягко опустилось на стол между соперниками. Взмах руки — и на поле появились фигуры из бледно-голубого агата и синего авантюрина.

Стром сел рядом и закурил.

Вормак взял в руки голубую и синюю пешки, перемешал их под столом и, вытянув вперед кулаки, вопросительно приподнял бровь. Раснария взглядом указал на левую руку, и маг разжал ладонь: на ней блестела авантюриновая пешка.

— Игра началась, — объявил Вормак и, развернув доску бледно-голубыми фигурами к себе, сделал первый ход, — да победит сильнейший!

Раснария сделал ход в ответ. В кабаке задорно играла скрипка, смеялись подвыпившие гости, но соперники ничего вокруг не видели и не слышали, сосредоточив все свое внимание на доске.

Обычно во время игры Вормак непринужденно беседовал с оппонентом, но сегодня предпочитал молчать. Похоже, он очень хотел заполучить камни и бросил все свои силы на борьбу. Если в картах победа зачастую зависела от везения и умения блефовать, то партию в шахматы выигрывал наилучший стратег. Вормак отлично играл в шахматы, но тот факт, что трехглавый в этот раз выбрал игру королей вместо обычного дурака, его насторожил. В карты трехпалый играл хорошо, и в прошлый раз Ворон ему едва не продул, так чего же ждать от братьев сейчас?

Раснария делал ходы уверенно, но не торопясь, внимательно проверяя положение агатовых фигур на доске и оценивая угрозу. Шут в этот момент не дремал, а молча наблюдал за происходящим. Впервые в жизни он так переживал за старшего брата, ведь от него зависела судьба четверых людей: самих братьев и Евы, о союзе с которой Шут мечтал больше, чем о собственном теле.

С доски полетели первые авантюриновые пешки, а за ними и офицер.

— Меньше фигур — легче играть, — улыбнулся Вормак.

Однако спустя три хода его настроение резко ухудшилось: кони Раснарии нагло гарцевали на поле врага. Маг нахмурился и предусмотрительно подвинул ладью, освободив лазейку для короля. Раснар оценил ситуацию и начал подтягивать к коням другие фигуры.

Вормак не торопился, решив обдумать все возможные ходы и их последствия. Внезапно он задержал дыхание и, прикрыв глаза, коснулся пальцами виска.

— Ты что там такое делаешь? — прищурился Шут. — Честно играй, никакой магии!

— Успокойся, — почти шепотом ответил маг, — иногда меня мучают нечеловеческие мигрени. Вот и сейчас тоже.

— Неужто самый прославленный маг Сенталии неспособен справиться с головной болью? — недоверчиво спросил Шут.

Вормак промолчал. Эти мигрени мучили его все чаще и преимущественно во время игр с теми, кому он ни при каких обстоятельствах не хотел проиграть. Боли сопровождались ощущением холода в голове: казалось, еще чуть-чуть — и мозг превратится в ледышку. Маг неоднократно пытался разобраться с причиной, но, несмотря на его уровень владения магией, до сих пор не сумел с ними справиться.

Он сжал зубы и, сделав усилие над собой, вновь посмотрел на доску. Очевидно, что надо выводить королеву, стоящую без дела на своем месте. Вормак сглупил, не сделав этого раньше. Он взялся за агатовую фигуру и подвинул ее на середину доски, угрожая ладье соперника с безопасной позиции.

Раснара угроза ничуть не смутила, и он продолжил наступление с помощью оставшегося офицера. Вормак срубил синюю ладью, поставив на ее место свою королеву. Мигрень нарастала. От боли можно было сойти с ума, однако проигрывать маг начал еще до ее появления — Раснария превосходно играл в шахматы.