– Сегодня я докажу всем, что ты просто фикция, – прошипела она, но ее голос звучал уверенно.

Я сделала шаг вперёд. Полигон, до этого наполненный шумом и азартными возгласами, вдруг охватило мёртвое молчание. Казалось, сам воздух в зале стал вязким и плотным, затрудняющим дыхание. Я двигалась медленно, с ленивой грацией, чуть покачивая бёдрами, ради демонстрации. С каждым шагом вокруг меня сгущалась невидимая, но ощутимая сила – чужая, древняя, голодная. А затем я почувствовала это. Прикосновение. Не физическое – нечто незримое, неуловимое, как дыхание мрака, скользнуло по моей талии, пробежалось ледяным шёпотом по коже. Оно обнимало меня, окутывало, подчиняло пространство. Мгновение…

Воздух дрогнул, словно натянутая струна. По толпе прокатилась волна паники – люди замирали от ужаса.

Тело Биатрис предало её первым. Ещё мгновение назад во взгляде девушки читалась уверенность, но теперь зрачки расширились, а в глазах отразилось неосознанное, первобытное чувство. Страх. Колени подкосились, и она рухнула на землю, точно марионетка, у которой перерезали нити. Пальцы сжались в судорожном рефлексе, ногти впились в камень, но опоры больше не существовало. Рваный, хриплый вдох.

– Н—нет… – Голос её был не громче шелеста, но он вибрировал, как струна, готовая оборваться в любую секунду.

По щекам покатились неконтролируемые слёзы. Она пыталась отползти от меня, но не могла – тело её не слушалось, словно стало частью арены, вросло в этот холодный камень. Я остановилась не понимая, что произошло. Я же ничего не успела сделать. Кто—то испортил мне веселье. Я изучала Биатрис – она задыхалась от страха. Если я это не прекращу, она сгорит в своём ужасе.

Толпа загудела от непонимания. Одни нервно сжимали амулеты, другие отступали назад, словно опасаясь, что сила, которую они ощутили, может кинуться и на них.

– Она использовала что—то запрещённое?

– Тёмная магия?

– Этого не может быть…

–Я не знаю, но… я чувствовал это. Как будто что—то внутри меня сжалось.

– Она даже не произнесла ни слова…

–Sanatio – Прошептала я заклинание исцеления и направилась к выходу.

Я очнулась резко, словно вырванная из объятий тьмы. Тревога, острая и необъяснимая, сжала горло стальною рукой. Чердачная комната, мое временное убежище, была погружена в густой мрак, лишь бледный лунный свет пробивался сквозь стекла, рисуя на полу призрачные узоры. Постель подо мной была влажной, липкой. Я лежала, прислушиваясь к бешеному стуку сердца, пытаясь успокоить рваное дыхание. Этот сон…

Он был реальнее, чем сама реальность.

Прикосновения – холодные, но жгучие, словно лед, обжигающий кожу. Шепот – низкий, глубокий, как гул подземного грома, – пробирал до мурашек, заставляя каждый нерв трепетать. И это чувство… переживание чужого присутствия. Оно было везде: в воздухе, в тенях, в самом моем дыхании. Оно манило и обещало что—то сладкое, но в то же время заставляло сжиматься в комок с ощущением загнанного зверя.

Я попыталась вспомнить детали, но они ускользали, как песок сквозь пальцы. Лишь обрывки: чьи—то руки скользят по моей коже, оставляя на ней следы тьмы; голос звучит так близко, что кажется, он исходит из самой глубины моей души; и глаза… два горящих угля, смотрящих прямо в меня, проникающих сквозь плоть и кровь, до самых тайн, которые я так тщательно скрывала.

– Проклятье… – прошептала я, стирая пот с лба дрожащей ладонью.

Это не просто сновидение. Это было вторжение. Кто—то – прорвался в мой разум, оставив после себя след, который я чувствовала каждой клеткой своего тела. Я резко встала с кровати, слыша, как половицы под ногами скрипят, словно негодуя из—за моих шагов.