– Мне нужен Ловец Снов! – отчеканила Лекса.

– Зачем же бить стулом? – возмутился я, ощупывая голову.

Кров нет, только огромная вспухшая шишка. Приложить бы чего холодного, а то рог вырастет.

– Я перережу тебе горло, клянусь богами! Отдай мне камень!

Я выхватил руку Лексы и вывернул за спину. Девушка ойкнула, сморщилась. Пропищала:

– Отпусти!

Такой прыти она явно от меня не ожидала.

– И не подумаю, – ответил я, поднимаясь на корточки и разворачивая спутницу к себе лицом. – Рассказывай. Все как на духу, да ничего не скрывай. Я спас тебе жизнь, и уже не в первый раз, так что ты мне должна. Говори все как есть.

– Не скажу, Харпер! – вдруг взглянув мне прямо в глаза, произнесла девушка. Лицо ее горело нездоровым румянцем. – Тебе все равно не понять.

– А ты расскажи так, чтобы я понял.

– Харпер, я же сказала, что это опасно. И для тебя, и для меня. Да отпусти ты! Больно!

– Что за Ковен такой? И кем ты там приходишься? Главная ведьма, небось?

Лекса рассмеялась, но не было в этом смехе ни грамма веселья.

– Ну! Говори! А не то…

– Хорошо-хорошо! – вскрикнула девушка, когда я нажал на вывернутую руку чуть сильнее.

– Вот и молодец.

– Отпусти.

– Ищи дураков!

– Я расскажу, правда. Все равно терять уже нечего.

Я некоторое время колебался, размышляя – верить ли ей? Потом все же отпустил.

Лекса потерла руку, тяжело вздохнула.

– Ну и? – с нажимом произнес я.

– Ковен Черных Ведьм – это не то, что ты себе сейчас представил.

– А я пока ничего еще не представлял.

Лекса не весело улыбнулась.

– Обычно, когда кто-то слышит это название, сразу представляет шабаши и пляски у костра с поеданием живых младенцев. На самом деле все не так.

– Правда? Мне казалось, что ведьмы, это…

– Вот видишь, и ты заблуждаешься. Черный цвет в названии означает свободу. Черный цвет – это отсутствие света, при котором можно постоянно следить за кем-то. Вспомни, в камерах у самых опасных преступников в башне Болеон, всегда горят факелы, даже ночью – чтобы стражники могли круглосуточно следить за преступниками. А ночью ничего не видно, нет контроля, свобода действий. Такая вот философия у Ковена. Мы занимались тем, что создавали лекарства от болезней, изучали причины появления тех или иных заболеваний, делали заготовки из трав и различные выжимки. И все это в тайне. Потому что многие вещи до сих пор официально под запретом. Например, вскрытие трупов людей. А ведь только так можно понять, что же делает определенная болезнь с организмом.

– Не все ли равно, что она делает, если пациент – уже труп?

– Но ведь это может спасти других!

Лекса говорила с жаром, жестикулируя руками, и я просто стал ее слушать, стараясь не задавать лишних вопросов, зная – когда человек увлеченно о чем-то рассказывает, он сам все выложит, без всяких наводок.

– Нас было четырнадцать человек. Мы помогали друг другу, старились раз в месяц собраться чтобы поделиться каждый своими наработками. Иногда составляли небольшие планы того, в каком направлении будем двигаться дальше. Мы пытались совместить магию и медицину, чтобы найти ответы на вопросы. Порой у нас были неудачи. Но чаще – мы находили ответы. Мы создали очень много рецептов для различных снадобий и порошков от различных неприятностей – укусов ядовитых пауков и змей, от жара и озноба, от болотной лихорадки и трясучки, от носовой грыжи и кожной сыпи, да тысячи их! Да, мы были вне закона. Да мы нарушали правила. Но все ради того, что лечить людей! Кто пишет эти законы? Глупцы! Вот, к примеру, почему нельзя вскрывать трупы? Человек все равно уже мертв, ему не будет больно. Но он может спасти других людей, кто заболел похожей болезнью. А то, что они говорят про душу, которая травмируется при таком вмешательстве – полная ерунда! Как тогда по их логике существуют души тех, кого, к примеру, задрали дикие звери? Или изрубили в требуху какие-нибудь головорезы? Их тела ведь тоже повреждены.