Так постигал Данила тайны побед многонациональной татаро-монгольской армии и учился иноземному воинскому искусству…

Еще одним увлечением стал кипчакский язык – язык детей великой степи. Монгольский язык в Орде был незаметно утрачен и все ханы, все племена, пришедшие с Бату-ханом, в Астрахани, Сарае-Берке, Укеке, Казани говорили на кипчакском. Язык давался Даниле легко. Так простые, звучные сельские припевки на молодежных вечерних посиделках в русских селах легко запоминаются и звучат словно эхо птичьих перепевов в утреннем лесу. Данила с удивлением обнаружил: тюркский (кипчакский) язык оказался необычайно звучным и выразительным и потому легко усваивался. Данила настойчиво досаждал десятника Бердибека вопросами, выясняя, как звучит то или иное слово. Учился гортанному произношению слов, слогов, произношению слогов с резкой грозно шипящей буквой «к» и последующих гласных «а», «ы». Старался напевать мечтательные, порою заунывные тюркские песни.

В учебных поединках в полную силу «работал» только с сотником, десятниками. С товарищами по обучению старался не показывать рьяно свои преимущества, не пользовался их заторможенностью, промашками, за что его неоднократно поругивал Бердибек, который, выстроив новобранцев, внушал:

– Все вы сейчас легкая добыча для степных шакалов. Вы должны стать настоящими мужчинами, способными одолеть любого врага. А сейчас вы похожи на баранов, которые покорно идут на бойню. Вы жалкие людишки! Учитесь драться насмерть, прикрывая друг друга. Кто не научится – тот мертвец в первом же бою. И помните, наш главный секрет, наше главное умение – быть одним телом, одним духом войны!

После таких внушений Бердибек становился злым, жестким, придирчивым, направо и налево раздавал пинки и оплеухи, оставлявшие приличные синяки на телах рекрутов.

Однажды вечером в старую дырявую юрту новобранцев ввалился Маматкул. Многозначительно, начальственно оглядел всех рекрутов, нашел Данилу и поманил крючковатым пальцем. Шумно задышал перегаром кумыса и фряжского вина и жестом приказал ему идти рядом на полшага сзади. Приостановился, шаркнул ногой несколько раз по твердой красно-коричневой земле и медленным скрипучим голосом сказал:

– Слушай, урус, ты станешь великим воином, если, конечно, не будешь прикончен в первом же бою, как это обычно и бывает. Через три дня мы выходим в поход на косогов. Они хорошие воины. Но мы их побьем, разобьем конные ряды, после останутся только их кости по степи. Но и мы, как водится, принесем богу войны Сульде свои жертвы, то есть вас, плохо обученную и слабо вооруженную пехоту. Вы будете приманкой для их конницы, а конники и солдаты они отменные, много лучше ваших хиляков. Мы сделаем вид, что убегаем и выведем их лучшие части на вас. Они постараются перебить вас всех без остатка. Знаешь, такая бойня – как охота, увлекательное занятие. Так вот, пока они будут с вами возиться, мы их окружим с флангов и зажмем в мешок. Уничтожим всех. Но и вас почти всех тоже к этому времени никого не будет в живых. Я не должен тебе все это рассказывать. Но я видел твою отвагу, твои умения и решил дать тебе такую вот маленькую возможность выжить, – сотник показал Даниле маленькое, сжатое пространство между большим и указательным пальцем правой руки. Добавил:

– А еще я видел твои умные глаза. Ты знаешь много, ты стараешься узнать и понять все больше и больше. И у тебя есть предназначение. Грех не дать тебе совсем маленького шанса выжить. Поэтому я дам тебе ничтожную возможность остаться в живых. И сохранить свою жизнь и честь. Ты заслужил это. А получится у тебя или нет – решит Всевышний.