А ты что тут делаешь? – спрашивает он меня. Жду, говорю я ему. Вместе с вами жду вашу потерявшуюся собаку. Сеньор облегчённо вздыхает, и я уверена, что он вздыхает потому, что всегда легче ждать вместе с кем-то. Если бы вы заблудились завтра, то меня здесь уже не встретили бы. Почему я неподвижно сижу здесь, в тени? Жду вашу собаку, пребывая в задумчивости, как корова, сеньор. Я размышляю-пережевываю всё, что задумала сделать завтра. Обратите внимание, сеньор, я всё так же жду с вами вашего пса, а вы составляете мне компанию в это странное послеобеденное время первого дня нового года. И я гляжу на сеньора, но он отводит свои глаза на лес.

Я ничего не знаю о вашей жизни, говорю я ему, и мне неведомо, как вы проснулись этим утром, а я вот пробудилась ото сна и сразу почувствовала сильное жжение в животе. Мои внутренности полыхали, как сухая трава в эту непонятную январскую жару. Однако не подумайте, что я впервые чувствую огонь в животе. И не смейте мне говорить, что у меня внутренности горят от травки и табака. Такое у меня уже давно, но сегодня утром я проснулась и поняла наконец причину. Однако сейчас я пережевываю, размышляю-обдумываю то, что мне предстоит сделать завтра.

Если бы Хавьер был здесь и сидел сейчас с нами, он назвал бы вас привидением, потому что вы, сеньор, ничего не знаете об этой местности, а Хавьер называет привидениями тех людей, которые проходят через этот край света. Ибо привидения никогда не остаются, они всегда уходят или исчезают. Мне нравится Хавьер, потому что мне нравятся мужчины, которые редко грустят. Вот вы, например, говорю я сеньору, глядя на его опущенные морщинистые веки, вы ни секунды не улыбались, вы слишком печальны. А Хавьер всё время улыбается. Когда он заходит в продуктовую лавку моей матери, я радуюсь утру и говорю покупателям: «А вот и красавчик, который должен меня полюбить». И мне отвечают: «Красавица желает себе судьбу страшилы». А я смеюсь-посмеиваюсь, иногда даже пою, и когда мама торгует вместе со мной, она говорит мне: «Поменьше-ка пой, поменьше». Но я настаиваю: «Мама, потанцуй-ка, а то дома ты совсем не танцуешь». А мама в ответ: «Эх, мне бы твои годы, моя Маленькая Лея». Да, в нашем посёлке нас зовут Большая Лея и Маленькая Лея. И я радостно кричу: «Пусть Маленькой повезёт так же, как Большой!» Но в глубине души я никогда не хотела, чтобы мне везло так же, как моей матери. Понимаете, я хочу повидать мир и найти работу в городе. Зарабатывать деньги и тратить их на то, на что тратят все: типа, на репетиторов для моей будущей дочери, на отдых в других странах, на всякие гаджеты. Я хочу жить на острове, но на острове без лесов, с очень бедной растительностью, почти пустынном и при этом с хорошими возможностями. И я скажу дочери, которая у меня когда-нибудь появится: «Дочка, ну хватит же, ты весь день прикована к экрану». Мои знания и умения могут пригодиться и в других местах, понимаете?

Когда жара усиливается, никто не гуляет по иссохшим улицам нашей деревни, поэтому вы правильно поступили, решив подождать здесь со мной. У вас есть дети? Не похоже, чтобы они у вас были. А сеньор смотрит на меня и улыбается. Нет, у вас нет детей. Я так и думала. Если когда-нибудь у меня родится дочь, я не позволю ей иметь дело с кроликами. Но разрешу доить коров, потому что во время дойки учишься быть благодарной жизни. Я благодарна животным, а не Богу и всей прочей лжи. Однако с кроликами она не будет иметь дело, потому что ей не обязательно познавать горечь жизни, по крайней мере, пока я буду заботиться о моей девочке. К тому же моя дочка появится на свет в городе и будет употреблять продукты быстрого питания, ибо именно такие едят городские дети. А я, как городская мать, стану жаловаться на родительских собраниях и требовать пересмотра меню в столовой, поскольку я родом из деревни и знаю, что долголетие связано с качеством еды. Поверьте, всё это будет моей игрой, хотя я не актриса и на самом деле не заинтересована в том, чтобы моя дочь превратилась в долгожительницу, так как жизнь в определённом возрасте делает человека неразумным. Достаточно взглянуть на стариков нашего посёлка, которые уже ничего не соображают. Я размышляю, сеньор, размышляю, потому что у меня горит всё внутри. Он смотрит на меня, а я гляжу на лес.