– Кто таков сей Люцифер? – камерарий принял новость достойно и с не скрытым интересом поддался вперёд.

– Сын Зари, фермилорд твердыни Адма и ближайший наследник трона империи, он взошёл на престол после смерти своего отца…

– Я так и знал! – вырвалось у Саммаэля и он показательно посмотрел в глаза камерария. Тот заметил чрезмерное внимание инквизитора, но даже глазом не повёл в его сторону.

– Кто с ним иль он один возглавляет легионы?

– Абаддон Живоглот, северянин, наместник города Шеол и генерал Небирос с южной заставы Тир-Харот.

– Чем ты можешь подтвердить свои слова? – камерарий уже встал с тронного-кресла и сделал шаг к нему, но его остановила собственная значимость.

– Не в моих интересах лгать, Отче, – Аластор вытянул перед собой ладонь и склонил голову. – Моё доказательство перстень фермилорда Геоманта с гравировкой принадлежности, – в раскрытой руке лежит золотой перстень с инкрустированным красным тлеющем углём.

– Прошу, Отче, – Саммаэль поднёс камерарию перстень и вложил его в руку. Тот крутанул его в пальцах и на внутренней стороне заметил гравировку с изображением древа, что срослось корнями с кроной по кругу, создавая образ самодостаточности.

– Сколько времени ты был в пути, гонец? – камерарио вновь сел в своё тронное-кресло силой сжимая перстень в кулаке. Его глаза нервно забегали и именно сейчас он встретился взглядом с инквизитором Саммаэлям, и именно сейчас он вспомнил про конклав, который не был так созван, и именно сейчас уже поздно.

– Декаду дней, быть может больше…

– Выйди вон, немедля, – камерарио решительно встал в полный рост и указал на дверь гонцу.

– Но… – растерялся Аластор и уже встретил приближающегося на него инквизитора Саммаэля.

– Без но, жди за дверью сказано тебе, – Саммаэль выдворил его и закрыл за ним двери, но в просвет Аластор всё же услышал голос камерария и этому он был рад.

– Созвать конкла́в!

Весна.

Инквизитор Саммаэль опустил засов и обернулся на затихших кардиналов во главе с камерарием Паймон. Не имеет право начать говорить первым, он всё же позволил себе сделать это.

– Вот и явила себя ересь во всём своём первозданном величие, – Саммаэль посмотрел на камерария, что затих на тронном-кресле. – Теперь нет нужды выявлять еретиков, пришло время обращать их на путь истинный.

– А если это саботаж и этот дерзкий юноша под дальновидным Геомантом прослышали о подозрениях и жаждут власти? – от взгляда инквизитора камерарию стало не удобно сидеть, и он показательно поправил осанку.

– Ох нет, Отче, – усмехнулся Саммаэль и сделал аккуратный шаг вперёд. – Вы же без сомнений помните, как несколькими годами ранее именно здесь, в этом самом зале я предупреждал всех Вас, но конклав даже не был созван тогда. Сейчас же, уже слишком поздно и мы обязаны откликнутся – это наш священный долг.

– Допустим так, но ты представляешь, что мы инициируем своим вмешательством? Мне страшно произносить это в слух…

– Не Вам Отче бояться, пусть еретики трепещут перед нами. Я пять перстов сожму в кулак под Вашим именем, и сам Создатель поведёт меня, – Саммаэль уже твёрдо ощутил, что его Крестовый поход начинается здесь и сейчас. Показательно сжав перед собой кулак до боли, он яростно показал силу пяти инквизиторов под его началом, что армия каждого есть легион мощи праведного гнева Церкви. – Нет больше времени определять, настало время искоренять, – Саммаэль начал приближаться к тронному-креслу, где замер камерарий Паймон признавая, что больше у него нет выбора, лишь как только согласиться с инквизитором. – Я ради великого блага готов на многое, ибо я само оружие в руках Создателя, я явлю кару Его на плечи нечестивых и именно так свершится праведный суд над их прегрешениями, именно так будет выглядеть наша помощь.