Он не мог. Не хотел. Упрямо произнес:

– Я родился не здесь. Я не помню своего детства, но оно у меня было. Не помню, как оказался тут, но уж точно не вышел из какой-то непонятной матки с проводами и прочей химией. И вот это, – он оголил руку, – мое доказательство.

Кейро недоуменно пожал плечами:

– Иногда мне кажется, что ты все еще не в себе.

Нахмурившись, Финн стал подниматься вверх по лестнице, но на самом верху споткнулся обо что-то, корчившееся в темноте. Собакораб Джорманрика, натянув до предела цепь, пытается добраться до миски с водой, которую отшвырнул подальше какой-то шутник. Финн пинком пододвинул миску поближе к собакорабу.

Цепь звякнула.

Сквозь спутанные космы вслед Финну смотрела пара маленьких глазок.

С самого начала было принято решение, что местонахождение Инкарцерона будет известно только Смотрителю. Туда отправят всех преступников, нежелательных личностей, политических экстремистов, дегенератов и сумасшедших. Затем Портал закроют, и начнется великий Эксперимент. Жизненно важно, чтобы ничто не могло нарушить тонкие процессы, заложенные в программе Инкарцерона. Тюрьма создаст все необходимое для образования, сбалансированного питания, физической подготовки, морального духа и полезного труда. Создаст рай.

Прошло сто пятьдесят лет.

Смотритель докладывает, что прогресс превосходит все ожидания.

Дворцовые архивы, документ № 4302/6

– Необыкновенно вкусно. – Лорд Эвиан отер пухлые губы белоснежной салфеткой. – Вы обязательно должны поделиться со мной рецептом, дорогая.

Клодия перестала барабанить ногтями по скатерти и мило улыбнулась.

– Я сделаю для вас копию, милорд.

Отец наблюдал со своего места во главе стола. Крошки, оставшиеся от его аскетичного завтрака – двух сухих булочек, – были собраны в горку на краешке тарелки. Как и Клодия, он покончил с трапезой уже полчаса назад, но умело скрывал нетерпение. Если он вообще был способен испытывать такое чувство. Дочь даже этого не знала.

– Мы с его светлостью сейчас отправимся прогуляться верхом, Клодия, – сказал он наконец. – Подготовь легкий обед точно к часу дня. А потом мы возобновим переговоры.

О моем будущем, подумала она, но лишь кивнула в ответ, отметив, как нервничает толстяк. Тот прикидывался дурачком, но вряд ли он на самом деле таков, иначе королева не послала бы его сюда. Да и сам он себя выдал парой весьма проницательных замечаний. Но наездник он точно слабенький.

Смотритель наверняка это знал. У отца мрачноватое чувство юмора.

Когда она встала, отец тоже поднялся, как всегда вежливый до занудства, и извлек из кармана небольшие золотые часы – очень красивые, до секунды точные и абсолютно выпадающие из Эры. Одна из немногих эксцентричностей, которые он себе позволял: часы, цепочка и прикрепленный к ней крохотный серебристый кубик.

– Возможно, тебе следует позвонить, Клодия, – сказал он. – Боюсь, мы слишком долго отвлекаем тебя от учебы.

Она направилась к зеленой кисточке, висевшей у камина, а отец добавил, не поднимая головы:

– Я сегодня разговаривал в саду с мастером Джаредом. Он очень бледен. Как он себя чувствует в последнее время?

Пальцы замерли на звонке, но, собравшись, она потянула за кисточку:

– Хорошо, сэр. Очень хорошо.

Отец убрал часы:

– Я тут размышлял… Когда ты выйдешь замуж, наставник тебе не понадобится. К тому же при дворе много сапиентов. Наверное, мы можем позволить Джареду вернуться в Академию.

Очевидно, отец ждал испуга или гнева с ее стороны, но Клодия, с трудом взяв себя в руки, обернулась и легкомысленно прощебетала:

– Как вам угодно. Конечно, я буду по нему скучать. И сейчас мы изучаем историю династии Хаваарна. Очень увлекательно, а мы добрались только до середины. Он знает о представителях этого рода все.