Под «наследие» подпадало не столько военное дело, сколько наука и культура. Британцы хотели выглядеть перед остальным миром просвещёнными. Под «классикой» понимались древние языковые первоисточники, в первую очередь на латыни (на которой говорила вся Римская империя), во вторую – на древнегреческом, в третью – на французском и, в четвёртую – на древнем англосаксонском. Действительно, большинство медицинских, законодательных, военных, христианских трактатов и исторических хроник на тот момент были написаны на латинском языке. Многие философские сочинения и красивые религиозные мифы – на древнегреческом. Французское же влияние было пусть и не столь сильным, зато самым свежим. Хотя англосаксы и не могли похвастаться своими сколь-нибудь значимыми произведениями античности, но собственные корни им хотелось «канонизировать» тоже, само собой.

Латынь дала рождение группе романских языков: итальянскому, испанскому, португальскому, французскому и румынскому. В соответствующих странах латынь, естественно, была очень авторитетной. Вплоть до XIX века во многих университетах Европы преподавание «Римского Права» шло на латыни. Поэтому английскую орфографию стремились уподобить в первую голову именно латинской. Многие слова получили лишние буквы просто потому, что таковые имелись в их латинских аналогах. Например, «долг» и «сомнение» первоначально писались как det и dout. Лингвисты добавили в них лишние b и с тех пор они пишутся как debt и doubt. В большинстве случаев пришлые буквы оставались непроизносимыми, но реформаторов это не смущало.

Четвёртым фактором явилось раннее книгопечатание в Британии. Уже в начале XV века полиграфическая индустрия распространилась там повсеместно. С тех пор произношение многих слов, особенно заимствованных, сильно упростилось. Несколько специфических звуков англосаксонского языка (например, gh, горловое «х») превратились в близкие латинские аналоги (типа h). При этом часто один и тот же рунический звук в одних словах эволюционировал в один латинский, а в других – в другой. Из-за этого одинаковые сочетания букв в разных словах стали звучать по-разному, а разные – одинаково. Например, комбинация ea в словах, knead, bread, wear и great стала произноситься как «и», «э», «эа» и «эй» соответственно, а слова to, too и two – как «ту». Были предприняты запоздалые попытки устранить несуразицы. Но слишком много уже было издано литературы: законодательной, архивной, технической, исторической, научной и художественной. Написанное пером не стали вырубать топором.

Пятой причиной стала вторая волна новых французских слов, пришедших в XVII веке. В этот раз это были в основном светские словечки. Среди них: bouillon = «бульон», vinaigrette = «винегрет», bouquet = «букет», boutique = «бутик», etiquette = «этикет» и пр. Но масштабы сего воздействия были скромнее, – закончила, наконец, Татьяна.

Её лекция произвела на меня впечатление. Я никогда не считал свою жену дурой (ну разве что самую малость), однако столь ясного понимания темы и внятного изложения по памяти всё же от неё не ожидал. Да как я только смел вытворять свой грязный секс с таким высокоинтеллектуальным существом?

Доклад супруги убедил меня окончательно, что в предложении «Понять (,) нельзя (,) запомнить» запятую следовало поставить перед последним словом. Потому правила произношения я решил не учить вовсе. Предпочёл просто запоминать произношение слова одновременно с его написанием. А как же сами англосаксы овладевали спеллингом? Они шибко не заморачивались. Некоторые из них позже спрашивали меня, иммигранта, как пишется то или иное слово. Впрочем, был у них один такой, образованнейший драматург, Шекспир его звали, который освоил-таки все эти правила и в результате писал своё имя пятью разными способами – с 8, 9, 10, 11 и 12 буквами. Вроде Shakespeare правильно, но не факт.