– Давай, давай, сейчас мы тебя в милицию сведем, вонючка! – обращаясь к майору, и оттесняя в сторону сопровождающих его бойцов, завизжала высокая.

– Грабят! Милиция! – закричали уже на весь пирон бабки хором.

Вокруг патруля уже скопилась толпа зевак, в которую затесался и тот самый битый алкаш. Его любопытная голова выныривала то слева, то справа от лейтенанта. Наконец лейтенант заметил его и с яростным воплем рванулся в сторону обидчика, будто желая предъявить того в доказательство своей невинности.

Надо отдать должное толпе всяких проходимцев. Толпа всегда на стороне обиженных властью. Даже нет, не так. Толпа всегда хочет насолить власти, хоть плюнуть в спину, хоть поставить подножку, хоть что. В этом каждый человечек из толпы именно так проявляет свою безнаказанную доблесть, или может смелость. Черт их различит. Так он это понимает, но не понимает, что смелость никогда не бывает исподтишка.

Майор, поначалу опешивший от волны старушечьего напора, попытался схватить лейтенанта. Однако успел лишь цапнуть его за плечо, от чего лейтенант лишь неловко развернулся и выронил фуражку. Рванувшись за лейтенантом майор споткнулся о старушечью тележку и растянулся на платформе под крики старух и гомон толпы.

– Держи вора! – надсаживалась старуха с бородавкой на носу.

– Милиция! – вторила ей худая.

– Грабят! – заорала бабка с тележкой, и попыталась побольнее стукнуть майора.

Фуражка майора укатилась куда-то и затерялась между топчущихся вокруг ног.

– За ним! – скомандовал с пола майор своим бойцам, и те разжавши уже побелевшие от сдавливающих пальцев носы рванулись за лейтенантом. А тот, подхватив фуражку с пола, уже несся за своим обидчиком вверх по эскалатору. За ним дружно топая сапогами бежали бойцы патруля с красными повязками на рукавах. И они наверняка бы догнали его, но женщина в стеклянной будочке, заметив их сделала им строгое лицо и надсаживаясь в микрофон закричала

– Не бегать по эскалатору!

– Дура! – крикнул ей один из пробегавших бойцов.

Второй ничего ей не крикнул, лишь соглашаясь с ремаркой первого утвердительно кивнул головой. Женщина обиделась и выключила эскалатор.

Лейтенант был уже наверху. Выскочив из метро, он увидел, как негодяй-алкоголик запрыгнул в отъезжающую маршрутку. Бежать за маршруткой лейтенант счел бесперспективным, и он запрыгнул в следующую маршрутку, надеясь догнать своего обидчика на одной из остановок.

Глава шестая. В которой лейтенант пускается в погоню за своим обидчиком, и оказывается в загадочном подземелье.

Познакомимся поближе с несчастным, но от того не менее очаровательным лейтенантом. Итак, звали, именно звали, а не зовут его Семён Петрович Кузь. Далее мы узнаем, что он приобрел довольно обидное прозвище, некоторым образом связанное с той неприятностью, которое с ним приключилось в метро, и звать его стали несколько иначе. Но об этом позже, пока наше повествование не дошло до этого, мы будем называть его так как есть.

Итак молодой лейтенант выглядел, как все лейтенанты в его годы. Высок, строен, светловолос и немного кучеряв. Лицо и фигура его выражали приобретенную в училище бравость. Взгляд излучал искренность и как у всех военных немного верноподданность и дураковатость, что очень ошибочно схоже для простых гражданских лиц. Однако никому не добиться лейтенантских погон, если не уметь регулировать процент этих двух последних качеств во взгляде. Процент этот математически – не определим. Тут все на коком-то природном чутье зиждется. Ко всему прочему, он еще и колеблется от этой самой дураковатости, до верноподданности самым причудливым и непредсказуемым образом. Вот стоит, к примеру, такой генерал, вроде и патриот он, и слова говорит правильные, а глядишь – ведь дурак дураком. Но, тут же думаешь, а каким ему еще быть, чай не профессор – какой. Или, напротив, стоит солдат, или младший офицеришка, тот вроде и умный, и очочки одел, а все равно – нет к нему никакого доверия. Потому, как не хватает во взгляде искренности, эдакой «навсёготовности». Вот по всему и выходит, что взгляд этот – материя сложная, и не каждому данная. Если во взгляде одна верноподданность – быть тебе до пенсии прапорщиком, если сплошь дураковатость – можешь стать старшим прапорщиком, и то навряд ли.