Металлический забор, окрашенный зеленой краской. Большая часть её облупилась, висела махрами. Я прижалась лицом к щели меж створками ворот. Заглянула внутрь. Во дворе бродило штук двадцать собак. Самые обычные дворьеры. Конечно, они меня тоже заметили – кто-то недоверчиво залаял сразу: «Внимание, к нам приближаются враги!» Кто-то подбежал к щели – обнюхать. Даже хотелось, чтобы псы лаяли громче, потому что звонка возле ворот не было.

– Ну, позовите… – просила я.

Из деревянного вагончика вышла светловолосая женщина в чёрном комбинезоне и отперла дверь. Она была маленькая ростом, красивое лицо. Изящная такая… Ей бы и работу подходящую, А она стояла передо мной в резиновых перчатках, на шее висела медицинская маска.

– Ты Инга, да? – догадалась она, – Мне Анна Баратынская о тебе говорила. И ты ведь нашего Барона взяла, правда? Ну, как там Барошка поживает?

– Привет вам от него.

– Ну да, – рассмеялась Елена Александровна, – Ты дома переоденься. А то он наш запах учует, кошмары приснятся. Бездомную жизнь вспомнит.

Я уже шла вслед за ней в вагончик. Собаки лаяли, но по-иному. На меня им стало наплевать, она радовались, что видят хозяйку, и просили обратить на них внимание. Справа в клетке сидел щенки. Совсем маленькие, не в шерсти, а в младенческом пуху ещё, разных цветов. И даже они, несмышлёныши, затявкали на разные голоса, увидев Елену. Не иначе, мама родная.

– Знаешь, есть собаки, которым и в приюте неплохо. Вот Принцесса, например, – Елена Александровна потрепала по шее рыжую собачку, которая увивалась у её ног. – А Барошка, нет… Он домашний по натуре… Люди думают, большой – значит опасный. А он добрейший мальчишка по природе своей.

– Ой, у меня в сумке сосиска, – вспомнила я про забытый хот-дог, – Можно щенкам дать?

У Елены жалостливо сошлись брови на лбу:

– Ни в коем случае! Для них сейчас только диета. Знаешь, где мы их нашли? В лесу кто-то выкинул… Шли лыжники и выбегают им навстречу организованной толпой вот эти дети. Какая-то дрянь их выкинула… В мороз… Семь штук. Голодные, лапы обморожены, худющие, инфекций уже нацепляли – выше крыши. Мы сейчас для них рисовый бульон варим.

Деревянный вагончик оказался изолятором. Здесь тоже были собаки. Робко тянулся к нам маленький серый пудель, совсем слепой, старый. За перегородкой, на матрасиках спали, не поднимая голов, две больные собаки. В клетке над ними сидела новенькая кошка – чёрная, с изумрудными глазами. Смотрела мрачно на это безобразие – засилье собачье. Еще один пёс – большой, с каким-то кожным недугом – «тыл» его был весь лысый, тянулся к пакетам – спрятанным под столом.

Высокая, очень красивая девушка, одетая совершенно так же как Елена – комбинезон, перчатки, маска – приветливо кивнула мне, и сразу:

– Елен Санна, что ещё в кастрюлю закладывать?

– Сейчас, подожди, – Елена открыла маленький холодильник, и стала вынимать продукты, – Там, где рыбный суп, вот эти головы рыбьи положите. А для остальных – вот это, это… – она стала грузить куски в ведёрко, которое держала девушка, – нам, Каринка, сейчас главное щенков накормить.

– Погодите, значит, я сперва курицу варю, потом вылавливаю её, и закладываю рис… Минут двадцать пусть кипит, да?

– Ага, и возвращайся скорее – будем прививки щенкам делать, одна я их не удержу.

Кроме ведёрка Карине нужно было нести ещё два пакета. Их подхватила я:

– Давай, помогу…

Елена Александровна одобрительно кивнула.

И мы пошли. Нет, одна за эту загородку я бы точно не решилась войти. Все собаки тут же к нам бросились, но до меня им уже дело не было, они вились вокруг Карины и еды.