Я заметила, как уже более уверенно переставляю ноги, изучая корабль. Прокатиться на нём куда-то – редкое для меня удовольствие. Я даже не чувствую усталости или тошноты. Вивьен точно сказала бы что-то в духе: «Ты переняла энергию моря, оно обладает безграничной энергией, из-за чего притягивает миллионы людей!»

Я рассматривала пассажиров, которые находились рядом со мной: шумная компания друзей, новоиспечённые молодожены, кричавшие: «Этот медовый месяц будет невероятным!» Мне стало тепло на душе за их счастье, и я продолжила любоваться бескрайними просторами моря. Подходить к ограждениям около носа корабля мне страшно. Отец меня предупреждал: никогда не засматривайся в воду, тем более, если стоишь близко! Чуть задумаешься и окажешься на дне с вытянутыми руками вперёд. Жутко… Он часто плавал куда-то в море, говорил нам с мамой, что также на отдых. Однако условия его отпуска не предусматривали нашу с мамой компанию. Несмотря на это, мама отпускала мужа без раздумий, видя, как он уставал на работе.

Мне очень не хватает его! Я вижу горечь мамы после того, что произошло. Мы переехали, нашли дела, завели щенка, но никогда не обсуждали то, что бесконечно висит в воздухе и ощущается, как давящая на виски тишина. Мы сделали друг перед другом образ независимых, уже переживших былое женщин – но зачем? Я оплачивала психотерапевта, самого компетентного в вопросах утраты близкого человека. И даже он был ошарашен моей историей. Главное, что я заполнила для себя после его курса психотерапии, это «не притупить остроту переживаний после горя, а пережить его». Лечение шло успешно: я как в школе делала всё, что от меня хотят. Но я быстро оставила это дело. Нужда в деньгах становилась всё более ощутимой, а также Ирнест предложил повышение, если я соглашусь работать чуть больше обычного. Тогда я, под влиянием, видимо, чудодействующего препарата, подумала: «Я уже пережила эту историю, могу отказаться от продолжения лечения». Всё шло как по маслу, пока в один день я не обнаружила антидепрессанты в баночке. Но вернуться к терапии я уже не могла: после повышения мой ритм жизни стал слишком быстрым, чтобы я успевала думать вообще о чём-либо кроме работы. Только лишь обида и нескончаемая печаль травили меня каждую ночь.

На огромную дыру в моей душе наложены кучи гнилых досок, чтобы я вновь не повалилась в это ужасное, потерянное состояние. Чтобы я не чувствовала вечную тревогу и чувство несостоятельности. Но каждая трещинка на этих досках со временем всё ощутимее ломает их пополам.

Глаза щипало либо от солёного, морского воздуха, либо от слёз. Кто-то сзади меня настойчиво зашагал в мою сторону, и я моментально напряглась. Немолодая женщина лет пятидесяти с кудрявыми, тёмного оттенка волосами и очками на носу с круглой оправой мчалась ко мне так быстро, что я и не заметила, как она оказалась возле меня. Её кокосовый парфюм заслужил отдельного внимания. Мне казалось, что она хочет вытолкнуть меня с борта, и я чуть двинулась к ней навстречу. Волосы приятно раздувал ветер, я уложила слепившееся локоны на плечи.

– Извините, – сказала она, – это не Вы заказывали шампанское? – Как я могла забыть! Чувство вины вцепилось в меня, вызвав жаркую дрожь по всему телу. Это выразило моё лицо, и старая тревога ушла. Я обернулась, столкнувшись взглядом с барменом – парнем в маске и капюшоне. Он явно молод и охраняет мой бокал. Я заказала это недорогое удовольствие за деньги босса.

– Да, Вы правы. Спасибо Вам огромное, совсем вылетело из головы! – Мы улыбнулись друг другу, и я сразу же пошла оплачивать заказ. По лицу парня было видно, что он уже переживал, будто я отказалась от заказа, но сейчас он расслабился.