– «Кстати, какого замещать меня?» – Я уже собралась убирать телефон в сумку и покидать заведение, но тут дошло сообщение:

– «Я рад, что всё хорошо. Очень жду фото». – Секундой спустя, пришло ещё одно сообщение: «Я справляюсь, сейчас буду принимать клиента. Всё отлично. Ирнест передаёт привет и тоже ждёт фото. Ты ему, кстати, задолжала».

– «Господи, надеюсь, он не обидится!»

– «Не переживай. Это мелочи. Ему главное, чтобы ты отдохнула».

Я выдохнула, а на сердце стало ещё теплее. Всё же босс и коллега у меня замечательные. Пускай даже Ник сегодня какой-то грустный, как мне показалось по мнимой интонации его сообщений. Я очень эмпатичный человек.

– «Ему тоже привет. Ты сам в порядке?» – спросила я и, наконец, вышла из мессенджера, чтобы отнести тарелки. Пока я направлялась к выходу, телефон провибрировал несколько раз.

– «Само собой. Но выдался трудный день. Ерунда». – Я вдумчиво прочитала эти слова, пытаясь выудить что-то между пикселями. Пожалуй, всё и вправду хорошо. Гложило бы что-то его сердце, он бы поделился этим со мной, как делал уже множество раз, что сильно нас сблизило. Если я со своими проблемами могла обратиться по меньшей мере к троим-четверым людям, то он по-настоящему доверял только мне одной.

Ник – счастливый парень. Но иногда бывают издержки от счастливой жизни. И я их свидетель.

Мне нужно выбрать фото и, пожалуй, самые удачные. Я перешла в галерею, оценивающим взглядом пробежавшись по тем фото, которые успела сделать за пять дней. Забавно, ведь по ощущениям прошла минимум неделя. Я случайно нажала на панель с зарядом батареи и временем, и телефон вернул меня к началу фотоальбома. Моё сердце упало и разбилось вновь.

Папа. Его светлая улыбка, ясные глаза, накопленные жизнью и любовью к ней, ко мне, к маме, к работе. Когда я купила этот телефон – первый на мои деньги – я сразу же скинула на него семейные фото с отцом, какие только у меня были. Я не смогла сдержать себя в руках. Осторожно промокнув глаза салфеткой со стола, я снова вгляделась в это фото. Кажется, что я могу описать его по памяти вдоль и поперёк. Мой тоскливый, жалкий взгляд пронзает её, как бумажное фото, особенно там, где лицо отца. Я вгляделось в эти мягкие черты лица, густые брови и спокойную улыбку.

Я вспомнила ту женщину на лайнере. Шарлотта, кажется. И как она только могла сказать такие слова об этом человеке! Да, он определённо убийца и криминальный деятель! Будь я сейчас на том же месте, выплеснула бы ей шампанское прямо в лицо и на её форму! Смыла бы её старомодный, ссыпающийся макияж. Они искали этого убийцу несколько лет и не нашли ни единой зацепки! Сколько бы денег мы ни предлагали, они не брали. Они не брались за это дело. «Простите, Ханна Рид, но у нас до сих пор не прибавилось материалов по делу о Вашем муже» – мой самый страшный кошмар, к сожалению, неоднократно прожитый наяву. Эта несправедливость выматывает меня изнутри. Я старалась расслабляться, использовать дыхательные техники, общаться со специалистами и простыми людьми, не сдаваться. И это помогло поднять меня с колен. Но рубцом остались мои дрожащие руки, и сейчас они трясутся сильнее, чем в обычное время.

Дали бы они мне руль, хоть бы один день, и я уверена, что я бы продвинула это дело. Но, увы, тогда я была без сил. Сейчас я стараюсь оставить это в прошлом, но я до сих пор срываюсь. Я открыла фронтальную камеру и заметила, как порозовели от ярости мои щёки. Я провела аккуратно по ним рукой, стараясь оставить эту краску на ладонях. Надо же, как той женщине удалось вывести меня. И всё же я хочу, чтобы этот неприятный момент остался у меня в окопах памяти, как до этого момента, и не проявлял себя.