Он молчит, и не улыбается. Разглядывает меня так, будто видит первый раз в жизни.
– Тебе не понравилось, – догадываюсь я. – То, что я для тебя сейчас сделала.
– Понравилось.
– Зачем обманываешь?
– Нет, правда. Мне очень-очень понравилось, просто… ты же знаешь…
– Не понимаю, что в этом такого? – я отхожу к плите и переворачиваю мясо на другую сторону, закрываю сковородку крышкой. Хорошо бы нам купить микроволновку.
– Дело не в этом. Я сейчас о другом думаю, – осторожно протягивает он.
– О чём?
– Ты какая-то не такая.
– Давно?
– Нет. С тех пор как Ира приехала.
– Вот ты сам и ответил на свой вопрос, – я выключаю газ и перекладываю мясо на тарелку. – Точно не проголодался? Могу поделиться.
Он мотает головой и замолкает. Всё рассматривает меня.
– Ну перестань, а! – не выдерживаю я.
– Вчера ты не так реагировала на неё.
– Значит, я поменялась. Что, разве так не бывает?
– За одни сутки?
Раздаётся звонок в дверь. Никита идёт открывать. Я слышу её голос в коридоре: звонкий, дребезжащий, распиливающий воздух. Не буду выходить к ней.
Я доедаю мясо как можно медленнее. Мне не хочется видеть её, и я готова заняться чем угодно, лишь бы у меня была причина не выходить из кухни. Мою посуду. Поправляю стол, чтобы он стоял ровнее. И плита как назло чистая. Может, помыть холодильник?
– Всё, я поехала. Завтра увидимся, – она говорит это Никите, и дверь захлопывается. Мне теперь обидно, что она не попрощалась со мной. Я снова чувствую себя пустым местом.
– Мы будем работать вместе, – заявляет Никита, переступая порог кухни.
– Мне прыгать до потолка от радости?
– Вот, я об этом говорю. В тебя будто демон вселился.
Он подходит ко мне, обнимает меня, и опять целует в висок. Как же меня раздражает эта его манера целовать меня в висок! Как будто я больна, и он знает о том, что я скоро умру, а я не знаю.
Никита теперь пропадает по вечерам то по делам в офисе, то по каким-то поручениям своей ненаглядной сестры. Я никак не могу понять, почему она позволяет Лёше кататься на машине, аренду которой оплачивает, неизвестно где и с кем, а сама требует от Никиты возить её: за продуктами, за шмотками, в магазин бытовой техники. Больше всего меня раздражает то, что во время этих поездок они обсуждают нашу с Никитой жизнь. Я уверена, что она убеждает его бросить меня. Я уверена в этом на сто процентов. Я даже могу точно сказать, какие именно фразы, которые он говорит мне, до этого ему говорила она. Он начал упрекать меня…
Вот, например, вчера. Я как обычно включила перед сном телевизор. Никита вытянулся вдоль кровати на животе, и что-то искал в интернете. Я легла поперёк, положив на его ноги подушку, и облокотилась на него. Мне тепло, уютно – всё было замечательно. И вдруг.
– Зачем ты это смотришь? – спрашивает он. Я поворачиваю к нему голову. Никита с грустью рассматривает актёров, выясняющих отношения в одном из тех редких сериалов, которые я смотрю. – Они совершенно не умеют играть. И эти глупые сюжеты – чему ты научишься, если будешь смотреть такие… низкопробные вещи?
– Я не понимаю, почему я обязательно должна чему-то учиться, когда смотрю телевизор? Я просто хочу отдохнуть после рабочего дня. Ни о чём не думать.
– А когда ты думаешь?
Вот такая фраза, например, точно ему не принадлежит. Это всё Ирина.
– У тебя же не интеллектуальная работа, – продолжает он. – И досуг ты могла бы использовать для чего-нибудь более полезного. Читать, например.
– Я не хочу читать, я устала.
– Понятно.
– Раньше тебя не раздражало, что я смотрю эти сериалы. Что изменилось?
– Ничего, – он вздыхает. – К сожалению, ничего не изменилось.