C’est la vie – такова жизнь…
А на следующий день я никуда не поехал – весь день у себя в номере гостиницы перепаивал платы. Тех, которые имелись в резерве, – не хватало, и потому пришлось одну плату принести на заклание и из нее выпаивать еще целые реле и ставить их вместо обглоданных.
Предварительно, как положено, все сфотографировал, оформил протокол, акт, показания свидетелей, отпечатки лап, хвоста, пальцев… Отправил в Питер на завод – для отчетности:
«Акт технического осмотра №24 от 19 декабря 2014 г.
…Комиссией установлено:
При осмотре шкафов НКУ ШВ (шкаф вводной) и ШВП (шкаф вспомогательных приводов) было обнаружено повреждение плат ШИС РК090900 в количестве 4 шт., связанное с разрушением корпусов реле RT424730, которые были разгрызены представителем местной фауны. Фотографии плат, реле и останков представителя местной фауны прилагаются…»
А через несколько дней нам дали добро на перегон. Что, собственно, Саня с Ваней и сделали – потому что к этому времени у нас уже все опять работало.
Я памятник себе воздвиг
В Индии есть памятники. Но не так чтобы памятники-древности какие, охраняемые ЮНЕСКО и признанные объектом всемирного наследия, – такие как Тадж-Махал, являющийся одним из семи чудес света; или розовый Хава-Махал и совершенно не похожий на него Красный форт Агры, известный как Лал-Кила; или взметнувшаяся ввысь четырьмя острыми шпилями почти на пятьдесят метров Мечеть Четырех минаретов или даже Железный столб в Кутуб-Минаре – одна из загадок древней металлургии, оставленная предками 1600 лет назад. В Индии есть памятники, которые стоят прямо на дороге. Не в смысле – рядом или на обочине, а прямо посередине: на перекрестках в городе или деревне или просто на пересечении дорог в чистом поле. И памятники эти поставлены человеку. Как положено – на постаменте, часто с ограждением. И стоят так, что в каком бы ты направлении ни ехал, обязательно в этот памятник упрешься и вынужден будешь объезжать его по кругу, чтобы попасть на свое направление и ехать дальше. Памятники эти – или скульптуры – выполнены в полный рост и представляют собой фигуру человека: где верхом на коне с талваром в руке – индийской саблей, поражающей своих врагов; где – просто фигура воина; а где – и таких встречается больше – человек в костюме XX века, в шляпе и часто в очках. И, как правило, внизу табличка с надписью на хинди.
– Шудипто, – спрашиваю я переводчика, проезжая очередной перекресток, – а кому памятник стоит? Кто это такой?
Шудипто отворачивается в сторону и машет рукой:
– А так… Стоит.
– Так кому стоит? Кто это такой? – допытываюсь.
– Да, так… поставили одному.
– Да кому?! Кто это – личность историческая? Или деятель какой?
– А… политик один.
– Что за политик? Чем заслужил?
– Да бандит один… Все политики – бандиты, – отмахивается Шудипто.
– Мы их шахтерами прозвали, – поясняет мне Ваня: он здесь уже больше полугода. – По ним ориентироваться хорошо: все разные – у этого налево, у того – направо. Не собьешься.
Так и не получив вразумительного ответа, я не стал больше никого терзать расспросами. Не подозревая при этом, что буквально в ближайшее время получу разъяснения по полной программе.
Надо сказать, что в это самое время в штате нашем пришло время выборов в местные депутаты. Шли очень активно – как это бывает на Востоке и в Азии: с плакатами кандидатов, с агитмашинами и тукерами, прославляющими через орущие на всю округу динамики заслуги и уникальные человеческие и деловые качества будущих политиков; с колоннами байкеров на дорогах, кричащих «Джиндоба, джиндоба!» («Слава!» или «Славься!» по-нашему). Оно и понятно – народу-то что делать еще? – безработица, дома сидеть скучно, а тут и потолкаться среди таких же – весело, и обязательно денежку какую еще дадут, ну или просто накормят в конце дня. А если еще и попадешь на глаза политику будущему, а того еще возьмут и выберут в депутаты, так – глядишь – и не забудет, как ты старался для его блага. И, может, и пристроит потом на местечко непыльное: вот жизнь и сложилась. Все везде одинаково – хоть в Индии, хоть в Штатах, хоть в Зимбабве. Сидеть и ничего не делать и чтобы за это деньги еще давали – это мечта извечная: тут, как говорится, Америк никто не открывает.