Чем это могло закончится, никто не знал. После некоторых размышлений Индира Неру решила вернуться домой в Индию, чтобы разделить судьбу родины. Как бы дальнейшие события ни развивались, а она должна быть дома, со своим народом.

Индира написала письмо отцу и, не дожидаясь его ответа (Индира была уверена, что отец будет против её возвращения, поскольку учёбу она всё-таки не закончила), засобиралась в дорогу.

В Европе уже вовсю разворачивалась война, и добраться до Индии обычным путём, по морю, было невозможно. Транспортное сообщение с Англией было блокировано немецкими подводными лодками. Пришлось ехать сложным маршрутом – через весь африканский континент с остановкой в Кейптауне. И лишь оттуда пароходом в Индию.

В то время Южная Африка была наводнена эмигрантами из Индии, искавшими здесь, на краю света, лучшей доли. Бедность и стремление жить по-человечески сыграли с людьми злую шутку. В чужих краях отношение к выходцам из Индии было хуже некуда. Они использовались на самой низкооплачиваемой работе, жили в своеобразном гетто, которое мало отличалось от поселений чернокожих жителей Южной Африки.

Особенно много индийских рабочих было в Кейптауне. Высокая скученность, невыносимые условия жизни, нищета и безысходность привели к тому, что индийцы стали объединяться в подобие национальных союзов. То на одном предприятии, то на другом вспыхивали стихийные волнения. А когда докеры Кейптауна объявили забастовку, на их митинг отправилась и Индира Неру.

Она слушала выступающих и проникалась их горечью и негодованием. Затем неожиданно для себя попросила слова. И произнесла вполне осмысленную, проникновенную речь, призывающую индийцев к сплочённости и борьбе за свои права. Это было её первое в жизни политическое публичное выступление.

Дорога домой заняла целый год – в Индию Индира прибыла лишь в начале 1941 года. И увидела ту же страну, по которой соскучилась, тот же родной Аллахабад, тот же старый Дели и… совершенно изменившегося отца. Джавахарлал Неру уже стал национальным лидером. Он сплотил вокруг себя большинство ИНК и тех индийцев, которые были далеки от политики, но горячо желали себе и своей стране свободы. За эти годы Индийский национальный конгресс превратился в крупнейшую политическую партию не только Индии, но и мира – его ряды насчитывали более 15 миллионов человек. ИНК стал серьёзной политической силой, А Неру – политиком первой величины.

Конечно, Индира спешила домой. Конечно, соскучилась по отцу и родному дому. Но была и ещё одна причина, которая торопила её. Дело в том, что Индира была уже… невестой.

С Ферозом Ганди она познакомилась ещё в незапамятные времена, когда лишь готовилась отправиться на учёбу в Европу. Дело было в Аллахабаде на одной из демонстраций националистов, требующих от английских колониальных властей предоставить Индии независимость. Подобные акции время от времени вспыхивали в разных городах Индии, а Аллахабад был городом по индийским меркам относительно небольшим – сегодня он насчитывает чуть более миллиона жителей. Молодой (на четыре года старше Индиры) очень приятный человек. Не родственник Махатмы Ганди (это Индира выяснила сразу). И… больше ничего. Особого интереса Фероз у Индиры не вызвал.

Их настоящее знакомство состоялось в Лондоне. Индира училась в Оксфорде, Фероз – в Лондонской школе экономики. Индира изучала юриспруденцию, Фероз – политические науки и историю. Оба были гражданами Индии и горячими патриотами. На этом сходство заканчивалось и начинались различия.

Во-первых, они принадлежали к разным национальностям. Индира Неру была коренной индианкой, а Фероз Ганди принадлежал к парсам, очень маленькой народности, проживающей, преимущественно, в окрестностях Бомбея. Индира не была верующим человеком, но как все члены семьи Неру старалась соблюдать все индуистские обряды, демонстрируя тем самым приверженность многовековым традициям. Фероз тоже был человеком не верующим, но происходил из семьи зороастрийцев. Наконец, они были из разных сословий, браки между брахманами и парсами в те годы были крайне редки.