Тут уже вышел Лазарев, так и не положивший на стол зажигалку. Платонов, глядя на него, развёл руками – мол, надо сортировать.

Следом привели третью. Под руки, но хотя бы своим ходом. Посадили на стульчик у сестринской, на колени поставили хозяйственную сумку с торчащими из неё рукавами цветастых халатов. Со взъерошенными волосами, закопчённым лицом и плывущим взглядом она напоминала персонажа из «Маски-шоу», пережившего взрыв.

Увидев, как её ведут, Виктор понял, что чувствует женщина, рожая тройню. Ей показали первого, спустя минуту удивились: «Ой, ещё ножка…», дали потрогать второго, и она уже выдохнула, попыталась даже сознание потерять, а тут вдруг: «Ого, смотрите, ещё!» – и снова лезет…

Третья пациентка для их маленького коридора была уже просто перебором. Лазарев оглянулся и махнул рукой. Из ординаторской вышел Москалёв, на ходу доставая из кармана шапочку и маску.

Врач второй бригады протянул Платонову остальные бумаги на своих двух пациентов.

– Это вообще что? – спросил Алексей Петрович, глядя на происходящее. – Пожар? Не очень похоже.

– Мама, – махнул в сторону сидящей у стены женщины врач бригады. – Папа, – указал потом на первую каталку, – и дочка. Самогонный аппарат рванул.

Москалёв уже смотрел мужчину, которого завезли первым. Красное, в пузырях лицо, не заметные за отёком глаза, руки в лохмотьях эпидермиса. Под одеяло заглядывать в коридоре не хотелось.

– Что с моими? – шепнул отец семейства. – Дочка там… как?

С дочерью было похуже. Всё, как у отца, но было видно, что пострадала шея, грудь, ноги. Мама обводила всех каким-то ошалелым непонимающим взглядом и пыталась встать, но у неё не получалось. В итоге она просто уронила на пол сумку и привалилась к стене.

– Взрыв был в закрытом помещении? Сознание теряли? Головой или животом ударились? – спрашивали Москалёв и Платонов у пациентов. Лазарев приподнял одеяло у отца, заглянул, покачал головой.

– Реанимация идёт?

– Уже позвонили, – сказала Инга, дежурная сестра.

– Свободны только два клинитрона, – машинально прокомментировал Платонов. – Но с матерью, похоже, не всё так плохо, может, ей и не понадобится.

Лена уже побежала в операционную готовить растворы и перевязку. Виктор увидел, как в конце коридора появились два анестезиолога – Балашов сразу принялся готовить наркозный аппарат, а Кириллов быстрым шагом продолжил идти в сторону каталок с пациентами.

– Кого первого? – спросил он, подойдя вплотную.

– Дочь берите, спасайте, – прохрипел отец. – На меня не смотрите, нормально со мной будет…

– Мы сами решим, – нетерпеливо отмахнулся от него Кириллов. – Что это было вообще?

– Самогонный аппарат… – говорить сухими, опухшими губами было тяжело. – Старый, дедов ещё. В подвале. Мы там с женой были, а Светка спустилась зачем-то, подошла ко мне, и оно рвануло. Получается, дочь на себя всё приняла, меня прикрыла. А мать далеко стояла… там и огонь, и какие-то брызги горячие…

– Дебилы, – коротко сказал Кириллов. – Полные магазины бухла, так нет же…

– Своё, знаете, оно… – попытался вставить отец, но его уже никто не слушал – каталку с дочерью прокатили мимо вдоль стены в сторону операционной.

– Оформляйте истории, – сказал Инге Лазарев. – Студентки пусть с вещами разберутся. Мать в перевязочную, уложить там на кушетку, раздеть. Похоже, с ней действительно повеселее всё.

Две студентки на подработке, перекрывающие вакантные смены, под руки взяли мать семейства. Та, шатаясь, встала, попыталась поднять сумку, но у неё не получилось.

Виктор не стал смотреть, чем кончится её дорога в перевязочную – он был уверен, что девчонки вдвоём точно не уронят пациентку посреди коридора. Одна из студенток занималась айкидо, вторая играла в сборной университета по баскетболу – они могли донести её на руках даже до операционной.