Но я достаточно хорошо успел узнать Виталину, чтобы не сомневаться в ее словах. Все, что она говорит, – чистая правда. Каждое ее слово. Она видит ауры. Она видит эмоции и может их подключать!

Она… видит… эмоции!!! Обалдеть!

– Кто-нибудь об этом знает? – спросил я, не сводя глаз с малышки.

– Только Тимур, – ответила она.

– А Виктор Хант?

– Вряд ли, – пожала Виталина худенькими плечиками. – В такое сложно поверить нормальному человеку. Скорее всего, он следит за мной по просьбе НИЛЗ, а если точнее, то по просьбе одного из сотрудников НИЛЗ, профессора Кудрявцева. Хант его пациент, об этом говорил Герман Ферт, помнишь? А Кудрявцеву я нужна для опытов. У меня слишком сильные эмоции. Сильнее, чем у других.

Так вот, что имел в виду отец, когда просил приглядывать за Виталиной! У нее сильные эмоции, и это, само собой, вызывает интерес у НИЛЗ. Вот почему она так часто туда наведывается.

– Ты СЭЛ? – озвучил промелькнувшую догадку.

– Возможно, – Виталина улыбнулась. – Такого статуса теперь нет в списке допустимых, так что в Базе числюсь как ЭЛ. И да, рассказывать о силе своих эмоций мне запрещено.

– Я понял, – кивнул, пытаясь собрать мысли в кучу.

О некогда существовавших СЭЛ я слышал – бабуля рассказывала. Давно, я еще в школу не ходил. В прошлом веке этот статус был наряду с остальными, но его отменили за ненадобностью: перестали рождаться люди с силой эмоций, превышающей верхние пределы, установленные для ЭЛ. Получается, не перестали? Более того, в НИЛЗ об этом знают, поэтому и достают Витошку своими исследованиями. Но никто даже не догадывается о реальных возможностях малышки!

– Ты можешь любого равнодушного или хейта превратить в ЭЛ или полуЭЛ? – спросил я, чувствуя, как внезапно похолодели руки.

– Нет, – словно извиняясь, сказала малышка и опустила голову, – только живорожденных. Я могу повлиять только на живорожденных.

Ясно. Вот почему статусы Святослава и Ильдара остались без изменений. И вот почему она с такой тоской смотрела на хейта, а я, дурак, чуть было ревностью не захлебнулся!

Я подошел к Виталине, сел на корточки рядом с ней и, взяв холодные ладошки в свои руки, тихо спросил:

– Ты понимаешь, что если о твоих способностях станет известно, то твоя жизнь окажется в опасности?

– Понимаю, – тихо сказала она, – поэтому никому и не говорю.

И Тимур это понимает, поэтому тоже никому не говорит. Чтобы защитить Виталину. А я, болван, обижался, думал, что мне не доверяют! Вот идиот!

– Я унесу твою тайну в могилу, – твердо сказал я, глядя в зеленые глаза.

– Знаю, – спокойно ответила Виталина. – Ты настоящий друг. Пошли уже на тренировку, что ли. Или хочешь отрабатывать опоздание? Алик будет безмерно рад.

– Ну уж нет, – я взглянул на чаттер и тут же вскочил на ноги. – Сегодня Алику придется поискать другой повод для радости.

Виталина хмыкнула, а я взял малышку за руку и потянул к выходу, второпях подхватывая ее пальтишко, оставленное на диване. На ходу снял с вешалки свой рюкзак со спортивной формой и теплую куртку. Поговорить нам есть о чем, но вот если сейчас опоздаем на тренировку, то придется вместо разговора ограничиться хриплыми стонами и нечленораздельным мычанием. И вовсе не в том смысле, в котором хотелось бы.

Да уж, мой рыцарь сражен наповал. Чем больше я говорю, тем сильнее он меняется в лице. Понимаю, мои слова звучат абсурдно и для неподготовленного человека кажутся откровенным бредом. Я тоже долго в себя приходила после первого разговора с Айштаром. Да-да.

– Так ты – экстрасенс? – наконец нарушил молчание Карим, а на его лице проступили первые проблески осмысления услышанного.