проводил. – Сергей Викторович протяжно рассмеялся, его тело от смеха запрыгало, в итоге весь коньяк из стакана, который он неуклюже держал в руке, просто вылился на пол. Поставив пустой стакан, он уже без смеха добавил:

– Крути не крути, а бабло нам с тобой отрабатывать придётся. Если ты, конечно, моя дорогая судья ещё планируешь пожить…

Та глубоко вздохнула, достала из пачки сигарету и закурила.

– Серёжа, я, конечно, понимаю, что бабло нужно отработать, но только делать это нужно осмотрительно. Сам же видишь какие людишки здесь? У них не жизнь, а одно мытарство ни работы, ни денег. Злые как волки. Эти терпеть несправедливость не станут, и чтобы казнить на острова не повезут. Прямо на площади и сожгут, ну а если повезёт, то на худой конец повесят. И кому ты потом докажешь, что ты не сам себя по пьянке поджог или не сам в петлю залез, служитель закона. Ладно, время у нас есть, будем кумекать.

Находясь в прокуратуре, где под присмотром сотрудника ведомства знакомясь с делом Ольги, Олег был настолько шокирован всеми нарушениями уголовно-процессуального законодательства, что ему приходилось изредка отвлекаться от изучения документов, чтобы просто прийти в себя от увиденного беспредела. Он был рад лишь одному: с самого начала следствия Ольга отказалась давать какие-либо показания, она даже отказалась принимать участие в следственных действиях, где было нужно не только рассказать, но и показать при понятых, как она применяла оружие. Единственными уликами против неё были – это показания свидетеля Мячина, живущего напротив Ольги, а также смывки крови убитых, найденные в её квартире. Ну и соответственно пистолет, брошенный Ольгой в траве недалеко от дома. По заключению экспертизы на его рукоятке следы её пальцев. Оставалось узнать, каким образом тела убитых и их мотоциклы оказались на болоте. Всё это ему предстояло выяснить у Ольги, которую он планировал навестить в камере предварительного заключения при отделе милиции, сразу же выйдя из прокуратуры.

Выписав для себя все несостыковки, допущенные в ходе следствия, Олег уже не сомневался, что ему удастся добиться отправить дело на доследование, а Ольгу на время следствия освободить из-под стражи, заменив ей меру пресечения на подписку о невыезде. По пути в отделение милиции он зашёл в переговорный пункт, расположенный на почте. Нашёл записанный на клочке бумаги телефон дома малютки в областном центре, где находился маленький сын Ольги. Туда его поместили сотрудники опеки. Поговорив по телефону с детским врачом и воспитателем, Олег выяснил, что с ребёнком всё хорошо и теперь он спешил поделится этой новостью с Ольгой. В допросную комнату она вошла очень грустная. Села на край скамейки, устремив неподвижный, полный безнадёжности взгляд на Олега.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, доставая из портфеля свои черновики, написанные в прокуратуре. – Тебе полегче?

– Да.

– Хочу тебя обрадовать. Только что звонил в дом малютки. С твоим Вадиком всё хорошо, за ним смотрят врачи, аппетит хороший.

– Правда?! – она радостно вскочила со скамейки и кинулась к Олегу.

Милиционер, сидевший рядом, схватил её за руку и рывком посадил обратно на место.

– Не трогай её! – громко, сказал ему Олег.

Ольга заплакала:

– Да я же просто хотела обнять и поблагодарить…

– Ну всё, успокаивайся, – тихо произнёс Олег. – Зато теперь ты знаешь, что с сыном всё хорошо.

Ольга закивала головой с улыбкой вытирая слёзы.

– Да, да… Спасибо.

Олег положил перед собой чистый лист бумаги.

– Оля, я сейчас задам тебе несколько вопросов. Ты должна будешь мне искренне на них ответить. И очень тебя прошу запомнить всё, что ты мне скажешь. Это очень важно. Хорошо?