Матово‑чёрные стены. Заставляющий голову кружиться заметный наклон, острие смотрит не прямо в небо, а словно бы нацеливаясь на что‑то. И беспорядочно разбросанные по стенам бойницы, какой‑то хаос, полное отрицание порядка…

– Это она? – шёпотом спросила доньята и сама сразу же устыдилась своего вопроса. – А где стража? Где магические ловушки, где…

– Алиедора! Ты не поняла, что Мудрым не нужно ни то ни другое? Какая стража, зачем? Если в башню Затмений можно попасть только и исключительно по воле её хозяев? Эти стены не поддадутся никакому тарану.

– Вот даже так? Это ещё почему? – упёрла руки в боки доньята. – А если сперва поработает твоя магия? Беззвучной Арфы?

– Боюсь, – развёл руками дхусс, – что от своего‑то чародейства Мудрые защитили башню в первую очередь. Они всегда отличались предусмотрительностью, эти Мудрые…

– Хорошо. – Продолжать спор о таранах было сейчас и впрямь не к месту. – Спускаемся?

Дхусс молча кивнул.

Безумие, подумала Алиедора. Башня торчит аккурат посреди котловины, с верхних ярусов хороший лучник или арбалетчик всадит в них стрелу, нимало не затруднившись. А маг попотчует огненным шаром – или чем там у них полагается кидаться?

– У Мудрых так не принято, – легко рассмеялся Тёрн. – Во всяком случае, не в отношении нас с тобой. Нас надо взять живыми и долго… гм… в общем, долго производить с нами различные магические действия.

– Опыты, что ль?

– И так тоже можно сказать.

– Премило. Досточтимый дхусс, а ты подумал, как попасть вниз?

– И это говорит Гончая? Спускайся, здесь достаточно зацепок.

Они перебрались через острый каменный гребень. В котловине царили беззвучие и безветрие, молчала башня, и никаких Мудрых, казалось, нет не то что вблизи – но и на всём Смарагде.

Солнце совсем спряталось, когда они достигли дна. Алиедора застыла на полусогнутых ногах, готовая к броску; обычную стрелу, выпущенную в лицо, она сумеет или отбить, или даже поймать.

– Драться нам придётся не здесь, – терпеливо повторил дхусс.

– Прекрасно. Но как мы попадём внутрь?

– Как я уже объяснял, – пожал плечами Тёрн.

Дхусс повёл плечами, ровным, размеренным шагом вышел прямо к башне, встал, запрокинув голову. Его спокойствие казалось поистине запредельным, недоступным, чем‑то совершенно чуждым.

Светлый. И чужой.

Они шли рядом к вознёсшейся громаде башни Затмений, и Алиедора, прилежная ученица Мастера Латариуса, старательно искала признаки входа, пусть даже замаскированного. Должен же иметься тоннель, или скрытые в стенах ворота, или что‑то ещё! Не парят же Мудрые под небесами, аки крылатые птицы!

Или… всё‑таки парят?

– Что дальше? Дальше‑то что? – сквозь зубы шипела она, не в силах сдержаться.

– Сейчас увидишь.

Тёрн остановился в десяти шагах от чёрной громады. Запрокинул голову и негромко окликнул безгласные тёмные бойницы на диковинном певучем наречии, на языке ноори.

Алиедора ощутила мягкое, нежное касание магии дхусса. Он звал. Звал тех, кого когда‑то хорошо знал и кто знал его. Память хранила всякое, доброе и дурное, светлое и тёмное, однако потом пути переплелись и запутались, направления потеряли смысл, что было простым и ясным вдруг обрело неведомые раньше глубины, причины и следствия.

Мудрые боялись и дхусса, и Гончую. Боялись Мастеров Теней и Мастеров Боли. Страх стал главным в их жизни. Простое и ясное сделалось запутанным, туманным и сложным. Тёрн готов был взглянуть в лицо этому вызову, он ждал поединка, открытого и честного. Поединка воль, намерений, желаний, сил. Он предавал себя в руки Мудрых. Он надеялся убедить их, что они ошибались.

Тянулись мгновения, башня Затмений молчала.