– Сейчас будет марш-бросок. На десять километров. В полном боевом. Давай-ка, помогу собраться.

Он ловко подогнал прямо на Филиппе ремни, попутно не без высокомерия, но кратко и доходчиво объясняя, что куда и как.

Филипп попрыгал. Все сидело плотно, хоть и не туго. Тесак и фляга по заднице не колотили, ранец по спине не елозил, шлем вокруг головы не вертелся и на глаза не сползал.

Филипп поблагодарил Волка и следом за ним отправился в арсенал.

Личный состав взвода был уже там. Никто, тем не менее, не заворчал и по за-гривку опоздавшему «салаге» не съездил. Вот они, преимущества наемной армии!

Филипп повесил «Дракона» на грудь и засвистел. Непроизвольно получился все тот же «Интернационал»…

До ворот легионеры добрались быстрым шагом.

Безногий привратник Сильвер (Джон, очевидно, подумал Филипп) пожелал им счастливого пути, и они стартовали.

Филипп поначалу намеревался бежать без шлема, но Генрик проявил непре-клонность:

– Привыкай, брат. В бою он едва ли не важнее оружия. К твоему сведению, шлем содержит не только сканер, но и системы ночного и дальновидения, переговорное устройство, широкополосный транслятор сигнала «я свой», воздушный фильтр и само-ликвидатор.

Господи боже! Так вот что имел в виду каптерщик! «Будет по чему опознать, когда башку оторвет…»

– Боюсь, Гена, – признался Филипп, – самоликвидатор – это лишнее. Я не впол-не готов решиться на такой, заведомо в одну сторону, путь.

– Не думаю, – ответил на это Генрик в том же тоне, – что ты будешь колебаться, сорвать ли чеку, когда (и если) попадешь в лапы онзанам. В лучшем случае они броса-ют пленных в бродильный чан. Живьем. В худшем – сначала проводят множество му-чительных не то экспериментов, не то пыток, а уж затем бросают в чан.

Филипп отмахнулся фигой.

– Чур меня, чур!

От белой дороги в сторону уходил проселок. Гравий, пыль, выбоины. Полени-лись, господа Большие Братья, асфальт положить. Или не захотели. Лететь сломя голо-ву по такому чуду дорожного строительства Филиппу вовсе не улыбалось. Он притор-мозил. Остальным же – хоть бы хны: запылили, затопали и убежали. Оставили, бедня-гу, одного среди чужих пространств.

…В спину Филиппу что-то уперлось. Угловатое, твердое – и точно под лопатку. Интересно, что? Он не припоминал ничего похожего. Может, фонарик? Или Волк ради смеха засунул незаметно в ранец кирпич? Остановиться, разве, поглядеть? Остановить-ся, присесть, прилечь… нет уж, дудки! Если душа трудиться обязана, то тело – вдвойне!

«Раз-два, три-четыре», – забормотал он. Теплые воспоминания закончились, а конца дистанции, напротив, видно не было. «Три-четыре, раз-два. Кто бежит? Наш Капрал. Что так медленно? Устал!»

Чертов кирпич, похоже, разделился наподобие амебы, и второй параллелепипед устремился к другой лопатке, бороздя отвратительными неровными углами по хребту.

Вдобавок становилось жарковато. И хотя трико поглощало пот с прежней интен-сивностью, обдувало тело прохладным воздухом, щекотно скользящим от ворота к щи-колоткам, былой комфорт пропал без следа. Левый ботинок совершенно внезапно стал натирать большой палец и пятку. «Хеклер» оказался чрезвычайно тяжелым и негаба-ритным, зачем только надо было брать его с собой? Карабин при каждом шаге бил по ребрам.

Откуда-то явились сотни голодных кровососущих и принялись искать местечко, где бы подкрепиться. Филипп поспешно опустил забрало шлема и включил принуди-тельный обдув, случайно запустив еще и сканер. По прозрачному щитку тут же замета-лись оранжевые контуры засеченных движущихся объектов: птиц, мелких зверьков и все тех же комаров. Настройкой сканера на минимальный размер целей, похоже, никто до Филиппа не занимался. Он попытался выключить умный прибор. Контуры, увы, лишь вспыхнули ярче, зато обдув полностью прекратился. Пот тут же выступил по всему лицу, будто ждал. Филипп, гнусно ругаясь, откинул забрало.