Острому различению автора и героя посвящена лирическая миниатюра Тани Калиниченко, которую стоит привести полностью.
ТАНЯ КАЛИНИЧЕНКО
ГРУСТЬ В СТИХАХ ПУШКИНА
Под бурями судьбы жестокой
Увял цветущий мой венец —
Живу, печальный, одинокий,
И жду: придет ли мой конец?
(Пушкин)
Я знаю очень много стихов Пушкина.
И во всех его произведениях присутствуют грусть и печаль.
Но почему? Ведь Пушкин был жизнерадостным человеком, хотел жить, а стихи говорят о том, что ему не хочется жить.
Все несчастья Пушкина из-за женщин.
Не для меня сотворена любовь.
Что он хотел сказать этими словами?
Почему Пушкина любили женщины? Ведь он – урод, и сам знал, что он – урод…
Может, потому, что он сильно любил их?
Пушкин самый такой поэт, который близок моему сердцу, а иногда кажется, что если бы Пушкин жил в нашем времени, я бы влюбился (так у автора – С.К.) бы в него и читала каждый день ему его стихи. Я могла бы писать о Пушкине очень много, но время идет к концу. Это все.
ПУШКИН, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.
май, 1993.
Размышления Нади и Алеши опосредованы открытым Надей (для себя и для класса) принципом различения автора и героя. Отсюда – лишь один шаг к теоретическому литературоведению. Сочинение Тани – попытка непосредственного общения Пушкина и девочки-семиклассницы. Открытие Нади, поддержанное в сочинениях Лены Байкаловой, Саши Чубакова, Лены Михайловской и других учеников на много лет вперед определило стиль их рассуждений о поэзии и прозе – постоянное узнавание в произведениях мучительной борьбы автора и героя, автора и героини, «Я» автора и его лирического «Я».
Открытие Тани, поддержанное поначалу только учителем (самой Тане сочинение о Пушкине всегда казалось наивным и не стоящим внимания), открытие возможности непосредственного общения с Пушкиным, «прогулки» с ним, приведет в дальнейшем к разработке лирического эпистолярного жанра у самой Тани, у Юли Вятчиной, у Лены Михайловской, у Нади Бахтигозиной. Пройдет год, и Таня начнет писать прозу и стихи, замечательно рисовать. Признание «Пушкин, я тебя люблю» не прошло даром…
Занятия литературоведением рождают литературных критиков и эссеистов.
Непосредственное общение с Пушкиным рождает поэтов и художников.
…кто-то из них нарисовал контурным карандашиком для губ – на обратной стороне декорации, изображающей вход в исповедальню, разбитое яйцо и совокупляющихся дельфинов. Рисунок выполнен с классической простотой! Подпись под ним предельно лаконична: RAPE ME!
…В восьмом классе в жизнь ребят ворвался Гоголь – с «Ревизором» и «Вием». Лена Байкалова увидела в «Вие» – совсем иную, не пушкинскую, игру автора, героя и героини. Лена тогда писала: «Он (Гоголь – С.К.) как будто колдун. Он лепит из воска фигурки панночки, Хомы, Вия и другие, а потом прокалывает их иглой. Боль отражается на живом человеке. И он играет ими как хочет…»
(Е. Байкалова. «Повесть Гоголя „Вий“ и мое восприятие этой повести», май, 1994)
И вот теперь, в десятом, пришли Тургенев, Толстой, Достоевский. Лена Михайловская в сочинении о художественном времени в романе Тургенева продолжает свою старую тему игры, борьбы, согласия и несогласия автора и его героев в произведении.
Особая погруженность этой темы в сферу пространственно-временных, почти математических, отношений автора и героя не случайно для Лены Михайловской. Пространство, время, математика интересуют ее и в чистом виде, скажем, в аксиомах стереометрии. Надо заметить, что ответы Лены на уроках геометрии иногда настолько нестандартны, что ставят учителя в тупик.