«Внешняя политика нынешнего правительства приведет к потере нашего господства над морями, уничтожению торговли, и, в конце концов, нашей страны»[52]. Рост популярности сепаратистских настроений критиковал еще в 1849 г. известный политик лорд Грей, занимавший в 1846–1852 гг. пост министра колоний. В одном из своих писем он назвал стремление избавиться от колоний «наиболее ошибочной и недальновидной политикой», которая тем не менее получила одобрение части членов палаты общин и некоторых влиятельных особ[53].

Однако следует отметить, что на позициях сепаратизма в середине XIX в. находилась лишь небольшая группа общественных и политических деятелей. Несмотря на резкую критику колониальной системы, практически никто из ведущих политических деятелей страны не выступал за ее полную и немедленную ликвидацию. Возможность получения полной независимости рассматривалась в отдаленной перспективе, когда колонии смогут сровняться с Великобританией по уровню экономического развития и количеству населения. В то же время значительная часть британских политиков и ученых выступала с позиций признания необходимости реформирования колониальной системы в соответствии с требованиями времени. Несмотря на распространение свободной торговли, империя продолжала сохранять в глазах современников ряд преимуществ экономического характера: позволяла расширить число зарубежных рынков, гарантировала существование хоть и незначительного, но постоянного числа покупателей в лице англо-саксонских поселенцев. Наконец, в ближайшем будущем члены «белой империи» могли составить обширную зону свободной торговли.

Существовал ряд теорий, в которых выстраивалась идеальная модель взаимоотношений Великобритании с зависимыми владениями. Так, значительное распространение в первой половине XIX в. получили взгляды колониальных реформаторов во главе с Э. Уэйкфилдом, английским экономистом и политическим деятелем, выдвинувшим теорию так называемой «систематической колонизации». В своих трудах Уэйкфилд отмечал, что быстрому развитию Великобритании препятствуют избыток капитала и рабочей силы. Логичным выводом представлялось стимулирование эмиграции из метрополии в ее колониальные владения. Также предлагалось повысить стоимость земли в колониальных владениях – увеличение средств в колониях стимулировало бы их развитие, британский капитал нашел новое применение, а высокая цена на землю создала бы значительную прослойку наемных тружеников для ее возделывания[54].

Широкий общественный резонанс данному проекту обеспечила попытка реализовать его на практике. 12 мая 1837 г. Уэйкфилд учредил Новозеландскую ассоциацию для организации массового переселения на остров. Позиция Уэйкфилда в отношении британских антиподов отличалась новизной, ведь ранее Австралия заселялась в основном ссыльными каторжниками. Тысячам людей был предоставлен бесплатный проезд, чтобы обеспечить рабочей силой обработку земли состоятельных владельцев. 4 января 1840 г. в Веллингтоне высадилась группа представителей ассоциации, а 22 января прибыли первые поселенцы. Поселения были основаны в районах Веллингтона и Нью-Плимута (1840 г.), Уангануи и Нельсона (1841 г.). Немного позже возникли поселения дочерних компаний, ассоциации Отаго – в Данидине (1848 г.) и ассоциации Кентербери – в Крайстчерче (1850 г.), носившие характер религиозных общин.

Британских официальных лиц беспокоила претензия сторонников Уэйкфилда на монопольное владение новозеландскими землями. Поэтому спустя неделю после прибытия первых иммигрантов в 1840 г. капитан У. Гобсон, представитель британской короны, высадился в Новой Зеландии и начал переговоры с вождями маори о заключении договора. В результате переговоров 6 февраля 1840 г. был заключен договор, в соответствии с которым маори признали верховную власть королевы Виктории, получив от нее обещание защиты и подтверждение прав собственности на их земли. 21 мая 1840 г. Гобсон официально провозгласил британский суверенитет над Новой Зеландией, которая объявлялась территорией, зависимой от Нового Южного Уэльса.