Экономическая трансформация колониальных связей проходила под сильным влиянием фритредеров, естественным приоритетом для которых была торговля со всем миром без ограничения. Они надеялись на скорое принятие политики свободной торговли всеми европейскими государствами, в результате чего неограниченный доступ на европейские рынки минимизировал бы выгоды от относительно небольших по объему рынков имперских. Один из ведущих фритредеров, профессор современной истории в Оксфорде Г. Смит неоднократно подчеркивал в своих публикациях и книге «Империя» (1864 г.), что торговля с британскими колониями уже не стоит того, чтобы поддерживать их в зависимости[41]. «Я склонен думать, что, за исключением Австралии, не существует ни единого владения Короны, которое при подсчете расходов на военные нужды и протекцию не оказалось бы несомненно убыточным для жителей этой страны», – заявил во время выступления в Бирмингеме 29 октября 1858 г. лидер фритредеров Дж. Брайт[42].

Изменения в экономической политике метрополии не только отразились на состоянии колониальной торговли Великобритании. В 1850—1860-х гг. происходила переоценка всей системы британских зависимых владений. Начавшись с чисто экономических дискуссий, имперская проблематика рассматривалась в комплексе политической, военной, культурно-этической сфер. В Великобритании не существовало единого общепринятого взгляда на будущее колониальных владений. Более того, различные пути развития предусматривались для двух основных групп британских владений – переселенческих колоний, населенных в значительной мере белым населением, и коронных колоний, расположенных в странах Азии и Африки.

С одной стороны, наиболее последовательные либералы сформировали радикальное требование о прекращении колониальной экспансии, уменьшении числа зависимых от Англии территорий, максимально возможном сокращении масштабов империи, вплоть до границ Британских островов. В результате логичным курсом британской имперской политики для многих сторонников экономической либерализации являлась реализация концепции «Малой Англии». Так, многие радикальные фритредеры выступали за полное отделение колоний от метрополии как за предпосылку ее процветания, поскольку идеальной формой политического устройства в духе либеральных доктрин считалось самоуправление.

Взгляды сепаратистов демонстрирует высказывание Дж. Брайта в ходе парламентской дискуссии в марте 1863 г. Он объявил, что не возражает против полного отделения Канады от империи, поскольку это будет лучшим и для нее, и для метрополии[43]. По мнению лидера либералов У. Гладстона, сохранение Канады в составе империи являлось лишь вопросом престижа, но не интересов Великобритании[44]. Заместитель министра колоний в 1860-х гг. Ф. Роджерс отрицал возможность существования общих интересов у Англии и зависимых владений и считал, что «судьбой наших колоний является независимость»[45]. Либеральный оксфордский историк Г. Смит в труде «Империя» (1864 г.) заявлял об отсутствии каких-либо предпосылок экономического, политического или социального характера для дальнейшего сохранения империи[46].

Фритредеры считали колониальные владения потенциальным источником войн и увеличения расходных статей британского бюджета. В письме основателя Лиги против «хлебных законов» Р. Кобдена Р. Гладстону, младшему брату либерального лидера, написанном в 1848 г., приводились примеры неконструктивного использования британского флота в Португалии, Италии и Аргентине. Там, по мнению радикального политика, ни в коей мере не затрагивались британские интересы. Р. Кобден признавал: «Я готов реализовывать принцип свободной торговли в наших будущих отношениях с нашими колониями. И более того. Я всегда подразумевал, что практическое применение этого принципа так упростит сам вопрос, что в дальнейшем станет невозможным продолжение разорительных расходов на колонии, которые мы до сих пор несли»