Решение о формировании «Чешской дружины» свидетельствовало о необратимом характере российской политики. Вместе с последовавшими позднее обращением великого князя «К народам Австро-Венгрии», создание «дружины» говорило о том, что в Санкт-Петербурге «не видят будущего» Двуединой монархии, на месте которой должны были появиться национальные государства, всецело зависимые от Российской империи и ее союзников. Таким образом, задолго до появления знаменитого германского «пломбированного вагона», царское правительство положило начало практике непосредственного обращения к гражданам воюющих с Россией держав, отвергая тем самым принцип безусловной легитимности их властей.

В дальнейшем империя будет неоднократно прибегать к подобным способам ведения войны, что станет одной из причин резни на Кавказе, устроенной османскими властями в борьбе с «армянским сепаратизмом», а созданная в 1914 году «дружина» превратится в настоящую армию, вошедшую в историю Гражданской войны в России под названием «Чехословацкий корпус».

Выпуская свой знаменитый манифест «К полякам», великий князь также рассчитывал заручиться поддержкой жителей разделенной некогда Польши. Однако, призыв Николая Николаевича поддержать русские армии взамен на сомнительное обещание объединить в будущем все польские земли под властью царя не оказал особого воздействия на население по обе стороны границ, вызвав зато немалое недоумение в российских правительственных кругах, внезапно для себя оказавшихся поставленными перед фактом неких политических обещаний «Привислинскому краю», как после подавления польского восстания 1863 года неофициально назывались территории российской Польши. Не слишком довольной оказалась и общественность, а русские националисты и вовсе удивленно пожимали плечами, опасаясь того, что усилия империи в конечном счете сведутся к появлению фактически независимого польского государства, связанного с Россией лишь эфемерными обязательствами. Убежденные же монархисты были недовольны еще и тем, что великий князь пообещал то, что мог дать лишь сам царь.

Генерал Я. Г. Жилинский, назначенный летом 1914 года командующим Северо-Западным фронтом, был именно тем начальником Генерального штаба, что за год до этого от имени России подписал с французами военную конвенцию, обязывающую русских наступать на Германию не дожидаясь завершения мобилизации. К началу августа уже было очевидным, что большая часть германской армии сосредоточена на Западе, и теперь Жилинскому, в распоряжении которого находилось около полумиллиона солдат, предстояло нанести поражение немецким войскам, оборонявшим Восточную Пруссию.

Жилинский начал неплохо. В сражении под Гумбинненом войска Первой армии генерала П. К. Ренненкампфа не без труда, но все же отбросили атакующих немцев, сумев обратить часть их пехоты в бегство. Но эта победа оказала русским дурную услугу: командующий немецкой армией, предложивший отвести войска за Вислу, был немедленно смещен вместе со своим начальником штаба. Вместо них из только что захваченного бельгийского Льежа был вызван Эрих Людендорф, а из отставки – Пауль фон Гинденбург, принявший на себя руководство военными операциями в Восточной Пруссии.

Немецкий военный тандем, получивший на Западе название «Ужасающая двойня», нашел положение на Востоке трудным, но не безнадежным. После первоначального успеха военные усилия русских разделились: Ренненкампф неторопливо двигался в сторону кенигсбергских укреплений, а южнее, отделенная от него цепочкой Мазурских озер, наступала Вторая армия А. В. Самсонова, беспрестанно подгоняемая из штаба Жилинского. Растянувшиеся и уставшие русские войска должны были преследовать врага, но в действительности шли прямо к своей гибели.