Затруднения Сульта легко понять при одном только изложении фактов. Себастиани едва удерживал Гренаду; маршалу Виктору едва хватало войск для охраны его редутов; Мортье, располагавший к концу осени 10–12 тысячами человек, был если не незаменим, то более чем полезен для прикрытия тылов Виктора, сохранения Севильи и маневров между Севильей и Бадахосом. Как же Сульт мог, не подвергаясь опасности, броситься в Алентежу, оставив в тылу пять непокоренных крепостей – Бадахос, Оливенсу, Элваш, Кампу-Майор, Альбукерке? Когда в погоню за ним тотчас устремятся войска Ла Романы, он будет рисковать столкнуться с англичанами, не зная при этом, готов ли Массена соединиться с ним у Абрантеса?

Решив, что от него требуют невозможного, Сульт счел возможным уклониться от немедленного подчинения и отложил исполнение императорских приказов. Он сказал, что считает должным отложить исполнение столь гибельных предписаний, ибо они ведут к потере Андалусии и, вероятно, к гибели 5-го корпуса, который падет еще до прибытия на Тахо, оказавшись зажатым между поджидающими его англичанами, преследующими его испанцами, и французами, не способными оказать ему помощи.

Возможно ли, в самом деле, было прийти на помощь Португальской армии? При системе оккупации, применяемой в Андалусии, это было совершенно неосуществимо: французы растеряли бы все посты, будучи слишком слабыми во всех пунктах, которые пришлось бы оголить, не придав при этом 5-му корпусу достаточной силы. Чтобы маршал Сульт подчинился, нужно было заранее наметить для него все допустимые жертвы и дать точный и категорический приказ. К сожалению, Наполеон, теша себя иллюзиями, отвлекаясь на другие предметы, всерьез веря в существование если не 80, то по крайней мере 60 тысяч человек в Андалусии, не думал, что там могут возникнуть какие-либо трудности с исполнением его воли, и ограничился предписанием Сульту двигаться на Абрантес, пусть даже и придется несколько оголить Гренаду. Это была единственная жертва, которую Наполеон предвидел и разрешил. При таких условиях приказ не мог не встретить неповиновения, что привело к самым опасным и досадным последствиям для всей совокупности событий.

Маршал Сульт уже давно мечтал предпринять осаду Бадахоса, осаду гораздо менее важную, чем осада Кадиса, но которая могла стать его личным подвигом, тогда как осада Кадиса приписывалась исключительно маршалу Виктору. Сульт уже предлагал Наполеону совершить ее, прежде чем ему было предписано двигаться на Тахо. Получив последний приказ, он задумал передвинуться на Гвадиану, чтобы предпринять, помимо покорения Бадахоса, и покорение двойного ряда крепостей, которые Португалия и Испания некогда выстроили друг против друга на Эстремадуре и которые ныне были повернуты исключительно против французов. Поэтому он без промедления отбыл с 5-м корпусом в Эстремадуру, предоставив Виктора самому себе. В начале января 1811 года Сульт выдвинулся с дивизией Жирара, приказав дивизии Газана выдвигаться следом, дабы сопровождать осадное снаряжение.

Одиннадцатого января он подошел к Оливенсе и немедленно ее осадил. Эта крепость, построенная испанцами на левом берегу Гвадианы для обороны от португальцев, в течение последних двух веков то и дело переходила из рук в руки, а с 1804 года стала собственностью испанцев. В крепости находились 5 тысяч жителей и гарнизон в 4 тысячи человек под началом слабого коменданта. Неплохо укрепленная и окруженная стеной с девятью фронтами, она могла бы оказать некоторое сопротивление, если бы комендант заранее подготовился к обороне и вооружил внешние укрепления. Но ни один равелин не был вооружен, рвы не были укреплены частоколом. Поэтому решили без промедления передвинуться к подножию стен и предпринять штурм. Но эскарпы были довольно высоки, и попытка штурма могла привести к бессмысленному кровопролитию. Ограничились захватом одного невооруженного люнета