Как мы говорили, строительную мастерскую из Сантарема, расположенного на Тахо, перенесли в Пуньете на Зезере, заняв, благодаря прочному мосту на козлах, оба берега этой реки. Расположения французов находились на некотором расстоянии от места впадения Зезере в Тахо; слева и довольно близко находился Абрантес, куда Веллингтон послал корпус Хилла, а справа, но гораздо ниже по течению – Сантарем, куда Веллингтон выдвинул собственные аванпосты. Чтобы перебросить мост, нужно было, прежде всего, вывести лодки из Зезере в Тахо, просто спустив их по течению; но затем предстояло решить, спускать ли их вниз по течению и пытаться переправиться у Сантарема, или же поднимать вверх по течению и переправляться у Абрантеса. У Абрантеса русло реки было у́же, ибо не приняло еще вод Зезере, но там французы имели перед собой многочисленного и хорошо закрепившегося неприятеля и вдобавок могли действовать только частью своих сил, ибо корпус Ренье оставался в лагере у Сантарема и сдерживал основную часть английской армии. У Сантарема французы имели возможность действовать силами всей армии, но Тахо у Сантарема был непомерно широк, и притом ширина его была непостоянна, так что непонятно было, где можно закрепить мост и как к нему подступиться. Таким образом, имелись отличные доводы за и против любой из двух операций.

Наконец, независимо от решения о месте переправы, следовало решить, разумно ли будет после успешной переправы оставаться разделенными на обоих берегах реки и не следует ли опасаться, что немногочисленное подразделение, оставленное на левом берегу, послужит слабой защитой мосту, и он будет уничтожен. И напротив, если оставить на левом берегу большой корпус, не подвергнется ли он гибельной опасности в результате происшествия, подобного тому, что случилось в Эсслинге?

Таковы были возможности, обсуждавшиеся солдатами с редкостным умом и чудесным хладнокровием, ибо не заметно было ни малейшего морального колебания в армии. Каждый из них, разумеется, решал эти вопросы на свой лад. Такая же борьба мнений происходила в штабах. Ренье, страдавший там, где он находился, и желавший переменить место расположения, считал переправу и необходимой, и осуществимой и даже был готов во время нее биться с англичанами, если им вздумается напасть на Сантаремскую позицию. Но Ней, на котором лежала ответственность за переправу, ибо он располагался у Зезере, не отказываясь от переброски моста, казалось, сомневался в ее успешности с тем снаряжением, которое имелось, и в присутствии столь искушенного противника, как Веллингтон. Даже при успехе самой переправы, он совершенно не отвечал за последствия в случае разрыва моста. Что до Жюно, переменчивого как ветер, он приводил доводы в пользу то одного, то другого и мог быть полезен только в минуту начала боевых действий.

Расхождения во мнениях не представляли бы серьезных неудобств, если бы не желчные высказывания в адрес главнокомандующего, как будто он отвечал за странное положение, в котором французская армия оказалась на Тахо, и сам не был главной жертвой несгибаемой воли, принимавшей решения вдали от места событий и в полном забвении действительности! В штаб-квартирах не смолкали в высшей степени неподобающие речи против маршала Массена, чем подавался опасный пример отсутствия дисциплины ума, самый пагубный в армии, ибо разрушение единства мысли и воли делает невозможным и единство действия. Даже Ренье, ожесточившийся от страданий своих солдат, жаловался и начинал терять присущую ему сдержанность. Жюно же, вторя в Томаре Нею, а в Сантареме – Ренье, по возвращении в ставку не смел противоречить Массена, которого любил, и придерживался внешней почтительности, соблюдаемой до некоторой степени и Ренье. Ней, напротив, превратил свою штаб-квартиру в Томаре в центр, где собирались все недовольные армии и где велись вслух самые неуместные речи. Все решения Массена подвергались там желчной критике, а страдания долгого ожидания вменялись в вину не имперской политике, а главнокомандующему. Плачевное отсутствие дисциплины не переходило от генералов к солдатам. Чуждые завистливым декламациям своих непосредственных командиров, верившие в характер, славу и фортуну Массена, рассчитывавшие на скорое прибытие помощи от Наполеона, который не мог послать их так далеко за англичанами, не предоставив средства завершить преследование, солдаты продолжали готовиться к свершению великих дел, которых ожидали от этой кампании.