Затем великий канцлер Камбасерес поднес ему текст клятвы, а епископ подал Евангелие, и император принес клятву, содержавшую великие принципы Французской революции. Затем отслужили большую папскую мессу, и было уже далеко за полдень, когда оба кортежа возвратились в Тюильри, пробираясь через огромные толпы народа.

Такова была величественная церемония, которая заключила возвращение Франции к монархическим принципам. Это был не самый малый триумф нашей Революции – коронация простого солдата, вышедшего из народа, самим папой римским, специально для этого покинувшим столицу христианского мира.

Пятнадцать лет миновало с начала революции. После трех лет монархии и двенадцати лет республики страна превращалась теперь в военную монархию, основанную тем не менее на гражданском равенстве, законности и свободном принятии всеми гражданами восстановленных социальных различий. Такой путь прошло за пятнадцать лет французское общество, распавшееся и возродившееся со стремительностью, характерной для массовых страстей.

Через три дня после церемонии коронации Наполеон пожелал раздать армии и Национальной гвардии золотых орлов, которыми должны были теперь венчаться древки знамен Империи. Церемония, устроенная так же благородно, как и предыдущая, состоялась на Марсовом поле. Представители всех корпусов подходили за предназначенными им орлами к подножию великолепного трона, установленного перед зданием Военной школы, и приносили клятву защищать их до самой смерти; клятву, которую потом сдержали. В тот же день в Тюильри состоялся банкет, где папа и император сидели за столом рядом, облаченные парадные одежды, и им прислуживали великие офицеры короны.

Папа не хотел надолго задерживаться в Париже, но надеялся найти удобный случай выразить Наполеону тайные пожелания римского двора и смирился с тем, что его визит затянется на два-три месяца. К тому же, время года не позволяло ему немедленно переправиться через Альпы. Наполеон, желавший видеть его рядом с собой и показать ему Францию, дабы он оценил ее дух, понял условия, в каких стало возможным восстановление религии, наконец, добиться его доверия откровенными и ежедневными беседами, применял для его удержания совершенную обходительность и в конце концов полностью покорил святого понтифика.

Проживая в Тюильри, Пий VII мог свободно следовать своим скромным религиозным привычкам, но при выездах его окружали все атрибуты верховной власти и сопровождал эскорт Императорской гвардии; словом, он был осыпан величайшими почестями. Его привлекательное лицо с явным отпечатком добродетели живо трогало сердца парижан, которые следовали за ним повсюду со смесью любопытства, симпатии и уважения. Папа обходил один за другим приходы Парижа, где при необычайном стечении народа служил мессы. Его присутствие усиливало религиозный подъем, который уже задал умам Наполеон, и святой понтифик был этим счастлив. Он осматривал общественные памятники, обогащенные Наполеоном музеи и, казалось, сам восхищался величием нового режима. При посещении одного из общественных заведений он повел себя с особым тактом и учтивостью, что обеспечило ему всеобщее одобрение. Окруженный коленопреклоненной толпой, испрашивающей его благословения, он заметил человека, чье суровое и печальное лицо еще носило печать угасших страстей и который отворачивался, стараясь уклониться от папского благословения. Святейший отец, приблизившись, мягко сказал ему: «Не прячьтесь, сударь. Благословение старика никому еще не приносило зла». Эти благородные и трогательные слова были подхвачены и покорили весь Париж.