Империя Давид Робитов

Давно миновали смутные времена Нового завета. Но и позже, в Темных веках продолжалось брожение в умах и расслоение общества. Появлялись новые Евангелия. В каждом селении, в каждом городе был свой Мессия-Христос, понимавший и толковавший заповеди Иисуса по-своему. Все воевали против всех. Состояние войны было постоянным. Настолько, что оно лишь изредка нарушалось перемириями. Это было время, когда формировались народы и нации, а слова и названия имели иное, отличное от дней сегодняшних, звучание и значение. Наша история произошла в середине Темных веков.

– Папа! Расскажи еще про горную страну, где правят женщины – попросила Настя своего отца Алана Каратера, который сидел на скамье у дома и вырезал ножом деревянную ложку. Не так давно, ее отец, ветеран одного из боевых братств, переехал с Кавказа в греческую Лаконию вместе с женой и дочерью. На средства, накопленные за годы службы он смог купить небольшое поместье на возвышенности и открыл портовый трактир в портовом городке Гитио. Там можно было послушать солдатские байки и услышать последние новости со всего света. Он стал добропорядочным гражданином Византии и ромеем.

– Да ты эти сказки наизусть знаешь!

– Ну, пап. Ну, пожалуйста, – не отставала дочь.

– Ну, хорошо, – улыбнулся отец. – Слушай. Когда-то очень давно Род создал Мир. И все, что в мире, с тех пор существует при Роде. Потом Сварог, Небесный кузнец стал бить волшебным молотом по камню Алатырь и из его искр на земле появились Младшие боги и Герои. Он создал первого человека Мана и другие волшебные народы: титанов и гномов, эльфов и русалок, дриад и амазонок.

Это было в стороне, где между морями Черным и Каспийским, возвышаются Альпийские горы. Там находится Вечная белая гора Алатырь, похожая на седло всадника.

Сейчас страну эту называют по-персидски – «жилищем Асов1», Кавказом. А раньше, до Асов, там жили дикие, покрытые шерстью, и очень сильные троглодиты хунстаги. Они охотились на горных козлов и похищали женщин у ближайших соседей. В долинах между гор обитал другой народ – амазонки, родственный волшебным существам Алмасты или по-гречески – дриадам. Они первые из тех народов стали ездить на лошадях и носить железное оружие. Лихие наездницы, арканом брали в плен врагов, не знавших верховой езды. Или оставляли далеко тех, кто их преследовал. Для продолжения своего рода амазонки нуждались в мужчинах. Поэтому они нападали на пещерные поселения хунстагов. Взятых в плен младенцев мужского пола они калечили, чтобы те не могли убежать и приручали. Амазонки держали мужчин в своих поселках и заставляли выполнять всю черную и тяжелую домашнюю работу.

– А потом? – снова спросила Настя.

– Прошли века. В горы пришли пастухи-сваны2 из курдского племени, которых греки называют колхами, со своими многочисленными отарами овец. Пастухи бились с хунстагами за обладание альпийскими пастбищами. Часть троглодитов покорилась овцеводам. Они стали служить курдским родам. А непокорные дикари укрылись на непреступных твердынях гор. Сваны стали строить сторожевые башни в горах. А чтобы помериться силой с врагами и найти себе женщин, спускались с гор в долины и нападали на села амазонок. Так и воевали сваны с амазонками. Потом прошло еще какое-то время. И вот в предгорья из степи привели свои табуны коневоды аланы3 Асы. Амазонки потеряли свое воинское преимущество и вынуждены были искать убежища в горах у своих старых врагов. Они потеснили овцеводов и поделили с ними альпийские луга.

Лишь в дни весеннего равноденствия в горах наступал мир. Бывшие враги по древней традиции собирались на цветущих горных долинах. Они пели, танцевали и занимались любовными утехами. Детей, родившихся после тех гуляний, делили. Родившихся девочек амазонки оставляли себе, а мальчиков отдавали отцам.

А еще через какое-то время амазонки заключили союз с конными воинами из долин. Некоторых молодых аланов пустили жить к себе в горные крепости. Так они и живут до сих пор. Женщины по-прежнему остаются хозяйками горных владений, а мужчины пользуются их кровом и гостеприимством. Женщины рожают детей и делают замечательный овечий сыр, а мужчины охраняют тропы в горах и выпасают скот. А еще, молодые юноши и девушки иногда объединяются братские и сестринские союзы. Тогда они совершают набеги на соседей. Чтобы показать друг другу свою удаль и храбрость.

Время амазонок давно прошло, но до сих пор их потомки иберы4 называют «папу» «мамой», а «дедушку» – «папой», – улыбнулся Алан.

– А как они называют маму? – спросила Настя.

– Маму называют дядей, как приходящего гостя, – рассмеялся Алан. Засмеялась и Анастасия, потешаясь над смешными обитателями Кавказа. Пока Алан Каратер рассказывал эту незамысловатую историю, его дочь Настя внимательно слушала, широко раскрыв глаза.

– Когда я вырасту, я тоже стану «горной хозяйкой» и у меня будет свое владение. И воины будут приносить мне подарки из дальних походов, – радостно заключила Настя.

– Настя, ты, где пропадаешь? Не возись так долго, мы уже опаздываем на репетицию, – позвала свою дочь Цира, стоя возле запряженного в повозку коня, нетерпеливо бьющего копытом.

– Ну конечно будешь, дорогая моя, – подтвердил Алан. – А теперь пойдем к матери, а то она нас заждалась уже.

Цира, мать Анастасии, была добра, но строга. Воспитанием младших сыновей, братьев Сака и Рома по древнему обычаю занимался брат Циры Кахраман, который так и не обзавелся собственной семьей. Он долгое время жил в поселении вольных казар Шакашены5 в гордке Хоранта в междуречье рек Куры и Алазани. Наемники Хоранты сопровождали караваны и корабли купцов из Каспийского в Черное море, а также участвовали во всех военных столкновениях сопредельных государств.

Как только Кахраман узнал о рождении первого мальчика у своей сестры, он оставил Войсковое братство на Хоранте и отправился в далекий Гитио. Алан Каратер был рад доверить воспитание обоих своих сыновей такому умелому профессионалу, как Кахраман.

Цира была не только хозяйкой имения, но и владелицей театральной студии, где преподавала ученикам благородное мимическое искусство. Студия располагалась в небольшом помещении при амфитеатре на окраине города. Во время занятий, старшая дочь Анастасия помогала матери и постигала искусство перевоплощения вместе с ее учениками.

Азы древнего мимического искусства, столь популярного в империи, старались привить своим чадам все благородные семейства города и состоятельные землевладельцы. В танцах мимов любое движение имеет особое значение, каждый жест, произведенный ладонью – это рассказ. В танце можно имитировать движение растений, жизнь моря, гор, земли и неба. Танец может повествовать о надвигающейся непогоде или рассказывать об окружающих красотах. Настоящий танцор перевоплощается, передавая движение водорослей, шелест пальмы, дуновение ветра и т.д. Овладение искусством смены облика заключалось в умении при помощи пения, лицедейства и движений перенимать характерные черты животных или предметов, сливаться с силами природы и даже воздействовать на них посредством резонанса. Мимическая школа госпожи Циры считалась лучшей во всей Лаконии и слухи о ней вышли далеко за ее пределы.

В воскресные дни, после обязательного посещения церкви и выслушивания скучной проповеди, жители города с нетерпением спешили в амфитеатр на театральное представление. В репертуаре были трагедии Эврипида и комедии Менандра, пьесы на темы армянской мифологии и на злободневные происшествия в Элладе. В комедиях всячески обыгрывались борьба мужа с женой, отца с сыном, раба с хозяином, насилие девушек, связанные с ходом пьесы подбрасывание детей, узнавание через кольца и ожерелья и прочее. Один актер обычно играл несколько ролей, если изображаемые им действующие лица, по ходу пьесы, не выступали одновременно. И хотя в самом амфитеатре нижние мужские ряды были отделены от «женской» галерки, тем не менее, идя в театр, женщины румянились и подводили глаза сурьмой.

Поначалу священники городского храма смотрели на театральные представления, привлекающие внимание народа, искоса, как на конкурентов. Традиционную тему менандровских комедий о девушках, забеременевших до замужества, называли не иначе как «подбивание девушек на разврат» или «распутство девушек». Церковники на проповедях цитировали верующим письма отца Златоуста, бичевавшие жителей столицы Сирии, Антиохии за то, что они «в церковь идут лениво, в театр же спешат», а актеров церковники выразительно называли колдунами-чародеями.

Но вскоре все изменилось. Госпожу Циру стали называть примерной христианкой, как бы ни замечая содержания фривольных театральных комедий. Все потому, что она сумела привлечь церковников на свою сторону, наглядно доказав, что лицедейство лежит в основе всех культов, начиная с самых древних. Она предложила свою помощь в постановке литургической драмы. И результат превзошел все ожидания.

Первое представление специальной «трилогии» было поставлено на Страстной неделе. В так называемые «великий четверг» и «великую пятницу». В ней изображался канун смерти Христа, затем его мученическая кончина и, наконец, погребение.

В первой части «трилогии» литургической драмы – «Тайная вечеря» – принимал участие даже архиепископ Эллады, играя роль самого Иисуса Христа.