По большей части это была тальгостская водка. А от этого дерьма лак на паркете облезет, если подержать подольше. Так что я знал: она обжигающе горячая, а если вампиры чего-то и боятся, так это огня. Бутылки были голубыми – наверное, с примесью кобальта в стекле, – но когда я закончил поливать четвертую баррикаду, то увидел, как Селин опрокидывает бутылку пыльно-зеленого стекла на последнюю линию обороны.

– Какого хрена ты творишь? – заорал я.

– Готовлю наш…

– Ты в своем уме? – Я выхватил бутылку, разглядывая ягненка и волка на этикетке. – Это «Шато Монфор»! В наши ночи одна бутылка стоит столько, что можно выкупить императора!

– А мы знаем каких-нибудь пленных императоров? Это просто вино, Габриэль. Какая разница…

– Это не вино, это золото! – Я осмотрел бутылку и с облегчением обнаружил, что она почти полная. – В красном вине все равно недостаточно алкоголя, чтобы обжечься. Ты просто потратишь его впустую.

– А если ты набросишься на него, как с-с-свинья на кормушку, – этот вариант тебя устроит?

– Хорошая мысль. – Я поднял бутылку и сделал большой глоток. – Santé, сестрица. Твоя кровь стоит того, чтобы ее курнуть.

Закончив, мы стояли на верхней площадке лестницы, а за нашими спинами маячили огромные бронзовые двери. Селин совершила набег на гардероб Дженоа еще до того, как мы отправили все остальное на баррикады, и ее новый плащ был насыщенного красного цвета крови сердца, а бархатная парча шуршала по булыжникам у наших ног. Я осматривал импровизированные укрепления, медленно прихлебывая «Монфор» из бокала, наслаждаясь богатым, божественным вкусом вина, которое пил впервые за много лет. Перед нами тянулся мост, ведущий в Кэрнхем, – узкая линия обороны, пропахшая спиртным и утыканная копьями. Мы бы наверняка заставили врагов проливать кровь каждый дюйм. Но только Бог знал, какая сила надвигалась на нас, не считая того, что частью ее были Принцессы Вечности.