Рикард уставился на мою сестру, стоявшую под падающим снегом, обнажив клыки.

– Кто ты, кузина?

– Я тебе не куз-з-зина, – ответила она.

Моя сестра подняла руки перед собой и провела острыми ногтями по ладоням. Плавно потекла кровь, как две змеи, одна струя превращалась в изогнутый меч, другая – в цеп длиной с хлыст, распространяя запах… который, о Боже, словно копье, поразил меня прямо в ноющий живот.

– Я Селин Кастия. Меч Праведников. Лиат Вулфрика Ужас-с-сного.

Сверкая мертвыми глазами, Селин подняла клинок, направляя его на Неистовых.

– И я есмь избавление. Для вас и всего наш-ш-шего проклятого рода.

С моих губ стекали рубиновые капли, под кожей ныли сломанные ребра. Селин взмахом руки откинула в сторону плащ, стряхивая снежинки со сложного рельефного узора, и уставилась на врагов. Киара и Рикард обменялись молчаливыми неуверенными взглядами. Они не заметили, как исчезла Селин, перемещалась она молниеносно и теперь находилась между охотником и добычей.

– У меня кровные претензии к этому ничтожеству, кузина, – прорычала Киара. – Уйди в сторону.

– Нет, – покачав головой, просто ответила Селин.

Мать-Волчица прищурилась, снова взглянув на вампира рядом с собой. Мясной фургон все еще стоял на льду, и я видел Диор, бледную и одинокую, с кинжалом в руке – Селин убила всех рабов Дивока, окружавших ее, и лед теперь пылал багрянцем. Взгляд Киары вернулся к окровавленному клинку в руке моей сестры, она оскалила клыки и сплюнула.

– Тогда умри.

И, рыча, они с Рикардом бросились вперед по льду.

Моя младшая сестрица двигалась как зимний ветер, жестокий, холодный, пронизывающий насквозь, до самых костей. Она отступила в сторону размытым красным пятном, избежав гудящего удара Киары, и по льду у нас под ногами расползлись крупные трещины, когда ее кувалда с грохотом опустилась на замерзшую одежду реки. Быстрая, уверенная, Селин нанесла клинком удар по рукояти молота Рикарда, рассекая железное дерево пополам. Потеряв равновесие, хладнокровный великан получил удар в позвоночник, когда, спотыкаясь, полетел мимо, и его мраморная плоть разлетелась как дым. Быстрая, точно серебро, Селин схватила Мать-Волчицу за запястье, точно так же, как и меня в тени Сан-Мишона. Кровь Киары начала закипать.

У меня по коже побежали мурашки при виде того, как она вырывалась, как разносился по ветру густой запах; это была та же ужасная сила, которой мой нечестивый отец наделил и меня.

Сангвимантия.

Сначала кровь хлынула в глаза Киары, и белки стали темно-красными. Мать-Волчица взревела, когда ее мраморная кожа почернела, разрываясь под хваткой моей сестры, покрываясь трещинами, словно русло высохшей реки. Но Киара была не юным отродьем, с которым легко справиться, и, стиснув окровавленные клыки, она ударила Селин тыльной стороной ладони, отправив ее в полет, как мешок с мякиной.

В хаосе я поднялся на ноги, прижимая руку к сломанным ребрам. В ушах у меня все еще звенело, когда я бросился на Мать-Волчицу. В голове серебряно пела Пьющая Пепел. Киара повернулась, шипя от ненависти и уклоняясь от моих ударов: живот, грудь, горло. Теперь мы оба были ранены, оба – в отчаянии. Лаки все еще дрался с Кейном, а Диор шагнула вперед с поднятым кинжалом.

– Нет, уходи! – взревел я.

Я извернулся, когда кувалда Киары просвистела мимо моего подбородка – Боже, силы в ней было достаточно, чтобы сровнять с землей чертову гору. Если бы сейчас была ночь, уверен, она бы сровняла с землей и меня. Но на небе все еще властвовал тусклый дневной свет, моя эгида горела ярко, и как бы сильно я ни пострадал, сражаясь, чтобы защитить эту девушку у стен Авелина, в сознании снова зазвенела истина, которую не так давно сказал мне хозяин замка: