Лаура Восс – Призрак в Красном и младшая дочь Фабьена. Лаура шпионила и вела разведку в Нордлунде, чтобы подготовить вторжение своего отца, и поэтому ей пришлось вступить в бой с Габриэлем, Аароном и Сероруком. Она оторвала руку Сероруку, на всю жизнь изуродовала лицо Аарона, но Габриэлю удалось поджечь ее. В отместку она отправилась в Лорсон, дотла спалив город, где родился Габриэль, и убив там всех, включая его младшую сестру Селин.

Была убита Габриэлем в битве у Близнецов.

Валия д’Наэль – сестра Священной инквизиции, которая вместе со своей сестрой-близнецом Талией преследовала Диор за колдовство по всей империи. Близнецы захватили Диор и Габриэля в городе Редуотч и жестоко пытали обоих. Диор вырвалась на свободу, убив сестру Валии, Талию, и спасла Габи от пыток.

Изабелла де Августин – жена Александра III и императрица всего Элидэна. Она была покровительницей Серебряного Ордена, восстановив его величие после столетий упадка. Изабелла посвятила Габриэля в рыцари после битвы у Близнецов и использовала его в качестве своей правой руки в последующие годы, наблюдая за его восхождением к славе.

Максимилль де Августин – король-воин, который начал объединение пяти враждующих стран в великую империю Элидэн более шести столетий назад. Максимилль был убит до того, как его мечта осуществилась, но его династия правит по сей день. Церковь Единой Веры назвала Максимилля седьмым святым мучеником в награду за его земные труды.

Мишон – Первомученица, простая охотница, ставшая ученицей Спасителя и продолжившая священную войну после его казни на Колесе. Хотя большинству этот факт неизвестен, но Мишон также была любовницей Спасителя и родила ему дочь по имени Эсан, что на старотальгостском означает «вера».

Эсан – дочь Мишон и Спасителя. Четыре столетия назад потомки Эсан подняли восстание против династии Августинов, которое стало известно как Ересь Аавсенкта. Восстание подавили защитники Единой Веры, и большая часть восставших была убита.

Диор Лашанс – последний отпрыск их линии.

А теперь, друзья мои, мы начинаем.

Из чаши священной изливается свет,

И верные руки избавят от бед.

Перед святыми давший обет

Один человек, что вернет небу цвет.

Неизвестный автор

Мертвый юноша открыл глаза.

Все вокруг было неподвижным и безмолвным, а самым неподвижным и безмолвным был он. Он казался статуей, только зрачки у него резко расширились, а бескровный рот слегка приоткрылся. Когда он пробудился, дыхание не участилось и сердце в груди, под фарфоровой кожей, не застучало барабанным боем. Он лежал в темноте, обнаженный и кроткий, точно херувим, смотрел на потертый временем бархатный балдахин над головой и гадал, что его разбудило.

Ночь еще не наступила, это точно. Дневная звезда до сих пор целовала горизонт, и тьма пока не опустилась на колени. Смертные, делившие с ним огромную кровать с балдахином, были мирными, как трупы, и тоже почти не шевелились, если не считать легкого движения руки красавчика, лежавшей у него на животе, и плавного ритма дыхания горничной, спавшей у него на груди. И он не чувствовал ни голода в этой отягощенной телами постели, ни холода среди такого спелого очарования. Так что же тогда вырвало его из сна?

Днем ему не снились сны – его сородичи по крови никогда не видели снов. Но все же он понимал, что отдых не принес ему облегчения, а хрупкий дневной свет – отдыха, и теперь, полностью выйдя из смертельной тьмы сна, он сразу все вспомнил.

Жан-Франсуа понял, что его разбудило. Это была боль.

Он вспомнил руку, протянувшуюся к его шее, пока в голове у него трупными мухами танцевали образы. Вспомнил твердые, как железо, пальцы, погрузившиеся в пепел его горла. Окрашенные вином клыки, обнажившиеся в рыке. Серые, как грозовые тучи, глаза, полные ненависти, когда Жан-Франсуа с грохотом впечатали в стену и от кожи у него повалил красный дым.