Он залюбовался им.

В целом, он любовался всем, что доставляло наивную радость. Он еще и не полагал, что эту простоту не сумеет отнять у него даже смерть.

Они пошли по балконам, состоящим из металлического пола, и деревянных досок вместо перил.

Плющ буравил кирпичную кладку, в стороне выглядывал хвост дирижабля, встретившегося с землей.

– Продолжу: Никто не заболел. Все текло хорошо, пока не начались обвалы. Иридиум оказался крайне устойчив, а еще он был похож по свойствам на кислоту.

Одним утром нас разбудил грохот, мебель упала на пол, а часть домов рухнула в пропасть, остров накренился.

Помнится, люди бегали в панике, а мы единственные, кто пытался их успокоить. Пока часть занималась этим лишенным смысла делом, я и наш бывший мастер спустились на тросах вниз, прицепив их к зданию, близко стоящему рядом с обрывом. Вначале мы увидели рухнувшие на дно убежища и переломанные сваи, на которых убежища в рабочем состоянии накручивались как гайка то вверх, то вниз. Подумали – это и была причина шума, на случайно посмотрели на основание скалы: Оно плавилось под текущим иридиумом, а остров оседал.

Мы оглядели другие, едва видневшиеся из—за «тумана» скалы – там происходило то же самое.

В один прекрасный момент соседний остров рухнул вниз и его поглотило подобие лавы, а наш осел так низко, что испарения стали невыносимыми.

Все началось с легкого недомогания, затем заболевания участились, но каждый человек понимал – начинается эпидемия.

И она началась…

Обычно больных изолируют от здоровых, но у нас получилось наоборот. Здоровых запирали в морозильниках, убивали из ненависти. «Как это? Я заболел, а эта тварь живет и здравствует…» – такие диалоги процветали около пятерки лет.

Недолгий срок для спокойной жизни, но мучительный для страданий.

Эпидемия косила без разбора.

Тогда у нас были противогазы, но, видимо, инфекция проникала сквозь кожу.

Ничего не спасало.

Кто—то выбрасывался с балкона своего дома, кто—то резал вены, а кто—то, как, впрочем, и везде, напивался…

Удивительное дело, даже в момент падения находятся готовые выпить стаканчик за здоровье… Хотя конец света… слишком натянуто сказано.

– А солдаты? А врачи? Они не вернулись?

– Ирония в том, что они все-таки вернулись, ровно через пять лет, и были «приятно» удивлены: Кто—то выжил? Они, ублюдки, ожидали увидеть кладбища, а может поверили сказке придворного писца.

– А вода?

– Вода… Все осело, ты спросишь: Почему тогда мое убежище было под водой? Возможно пролом, часть тектонической плиты в том месте обвалилась, или растаяла под действием иридиума.

– Так и было… – сказал грустный мальчик. – Одинокий удар, после чего освящение отключилось, а спустя время иридиум затопил этажи бункера.

– Тебе трижды повезло.

– Какой сейчас уровень воды?

– Метров десять, может двадцать, но в некоторых местах и под тысячи дойдет. Земля искорежена.

Слыхал, ученые говорили, что она сейчас скорее напоминает не круглый шар, а подобие огрызанного яблока. В одном месте гладкая, а в другом – дыра.

Видишь – никакие растения не растут помимо паразитов. Мы питаемся химической продукцией. Кое—чему научились в лабораториях – с голоду не помрем. Но лаборатории – им тоже нужны источники органического происхождения. Как известно из неживого живое не создать, а найти остатки живого становится трудней и трудней.

– Я видел зелень здесь – показал мальчик на карте. Она росла вдоль дороги.

– Даже если это и правда, её слишком мало. Пойми, лучше, если об этом никто не знает.

Фильтры Мастера щелкнули клапанами.

Защипало кожу будто у Альфредо как у гуся выдирали перья для жарки. Зрачки его выросли до размера глаз, но мальчика отвлекало пощипывание собственного тела.