Византийская империя в ту пору, как мы видели, казалось, склонялась к монофизитству. А на ее восточной границе, в крупном городе Эдессе, с 363 г. процветала знаменитая теологическая школа, называемая Школой персов, потому что именно там преследуемые в своей стране христианские общины Ирана находили своих наставников. Но в противоположность тенденциям, возобладавшим при константинопольском дворе, учителя Школы персов в области христологии довели диофизизм до несторианства, поскольку, не довольствуясь признанием наличия в Иисусе Христе двух природ, они дошли до признания в нем двух личностей. Тем самым они вступили в конфликт с византийскими властями, которые начиная с 457 г. принялись выдавливать их из Эдессы. Тогда их лидер Барсаума Нисибинский и остальные прелаты, придерживавшиеся той же доктрины, бежали на сасанидскую территорию, в Нисибин, где открыли новую Школу персов и открыто примкнули к несторианству. На византийской же территории эдесская школа была окончательно закрыта по императорскому указу в 489 г.

Теперь Барсаума мог влиять на христианскую церковь во владениях Сасанидов (Ирак и Иран). На синоде в Беит-Лапате (Гундишапур, в Сузиане), в апреле 484 г., он заставил эту церковь принять несторианский символ веры, что было подтверждено на собрании в Беит-Адраи самим патриархом персидской церкви католикосом Акакием (август 485 г.).

Присоединение персидской христианской церкви к несторианству немедленно вызвало политические последствия. Царь Пероз, не слишком, как мы знаем, расположенный к христианам, поддержал данный процесс силой своей власти. Он справедливо видел в нем способ наконец-то оторвать от Византии своих подданных-христиан. Он даже стал личным покровителем Барсаумы, который остался в милости и у следующего царя Балаша. Хронист Бар-Эбрей приписывает Барсауме такие слова, обращенные к Перозу: «Если мы не провозгласим догму, отличную от догмы ромейского императора, никогда твои подданные-христиане не будут тебе преданны искренне. Поэтому помоги мне сделать всех христиан твоей империи несторианами. Тогда они возненавидят ромеев, а ромеи станут их презирать»[81]. Речь, разумеется, апокрифичная, но она передает истинное положение вещей. Пероз действительно оказал поддержку Барсауме и новой Нисибинской школе. Все персидские цари после него смотрели на христианскую церковь Персии, отныне несторианскую, другими глазами. С того момента, когда она порвала с Византией, чтобы образовать независимую, читай: враждебную Византии церковь, ктесифонскому двору она казалась неопасной; более того: как церковь по-настоящему национальную, ее можно было считать почти официальной после государственной маздеитской. Табари[82] приписал царю Ормизду IV высказывание, что его царский трон не может стоять на одних лишь передних своих ножках, если при этом он не опирается также и на задние, и правительство не может быть стабильным, если вынудит взбунтоваться против него христиан.

Таким образом, несторианство стало почти что второй государственной религией Персидской империи.