Обойдя зал, старик обескураженно остановился.

– Рисуют чёрт-те что, а Владимир Никитич покупает. Вкус потерял, что ли? А ещё Школа Искусств…

Старик повернулся к выключателю и только тут заметил в нише за колонной бронзовую скульптуру на постаменте из чёрного мрамора.

– Вон, вчера ещё одного привезли. Сумасшедшие деньги заплатили. А за что? Ишь, разодет-то как! Небось, ростовщик еврейский, не иначе. А посох-то!

Петрович подошёл поближе.

– Старик, как и я. И волосы, видать, тоже седые. Только вьются. И борода кудрявая… А с лица красивый. Не то, что я… Егоровне бы понравился…

Петрович скосил глаза на табличку: «Мерлин».

– А, волшебник…

Смотритель с уважением посмотрел в бронзовое лицо великого мага и грустно вздохнул.

– Видно, сегодня не мой день. А ты, если бы действительно был магом, не стоял бы сейчас здесь истуканом…

– О-о-ом-м-м!.. – гулко разнеслось по залу.

– Ну ладно, стой, – и Петрович звонко щёлкнул Мерлина по лбу. – Может, всё-таки байкера позвать? А что, прокатимся до города. Я «Харлей» только на картине и видел…

Сильный толчок в плечо чуть не сбил Петровича с ног. Рассерженный Мерлин стоял перед ним, осторожно ощупывая лоб, на котором прямо на глазах набухала малиновая шишка.

– Ты чем меня ударил, старик?!

– Так я, это… щелбан тебе дал, – Петрович сконфуженно хихикнул. – Шутя. Мы с Митричем в карты на щелбаны играем, так у него – ни царапины… А у тебя, твоё волшебное величество, видно, лоб очень нежный… На вот, – Петрович протянул Мерлину медный позеленевший пятак. – Подержи чуток – и шишки как и не было! А у меня ногти что железо – я шурупы ногтем, без отвёртки, вкручиваю… – Ладно, чего звал-то?

– Так ведь Рождество, а я один.

– Но ты ведь, как я понимаю, на службе?

– Ну и что, у меня объект спокойный.

Без происшествий.

– Ну что ж, – Мерлин широко улыбнулся, отчего его лицо словно осветилось изнутри, – веди, Петрович.

– А ты откуда знаешь, что я Петрович?

– Да уж знаю, – усмехнулся маг. – Невелика тайна…

В дворницкой Петровича ждал сюрприз. На столе не было ни сыра, ни колбасы. Старик удивлённо повертел в руках пустую голубую тарелочку, заглянул под стол.

– Что случилось-то? – спросил Мерлин, с любопытством разглядывая дворницкую.

– Что, что… Закуска исчезла, вот что… – Петрович отнёс пустую тарелку в раковину и ещё раз заглянул под стол. Мерлин засмеялся.

– Подумаешь, закуска! Это мы в два счёта исправим…

– Нет-нет, – замахал руками Петрович, – не надо нам никакой синтетики. Пробовали, знаем…

Он выглянул в вестибюль. Тимофей по-прежнему лежал на батарее, только уши у него были плотно прижаты, а кончик шикарного полосатого хвоста нервно подёргивался.

– Пёс! – выругался Петрович. – Я так и знал! И когда ты только успел всё сожрать?!

– Где пёс? – Мерлин тоже вышел в вестибюль. При виде Тимофея чёрные глаза мага широко раскрылись и стали ещё чернее.

– Вот это зверь! Первый раз вижу такого красавца! У нас-то всё больше мелкие, невзрачные, да всё какого-то болотного цвета. А этот!.. Я поглажу…

– Ни в коем разе! – Петрович вцепился в расшитый плащ волшебника. – Обдерёт и фамилии не спросит. Он и мне-то не даётся. Угощение берёт, а в руки – фигу!

Петрович обиженно посопел.

– Ладно, пёс с ним. Пойдём, волшебник, там ещё перец остался.

Они сели за стол. Петрович с удовольствием налил Мерлину полную, до краёв, рюмку «Калгановки».

– Ну, за знакомство!..

– Не пей, Великий Мерлин, эту вонючую гадость. Дураком станешь. Как Петрович.

Рюмки дружно стукнули о стол, роняя на крахмальную скатерть тяжёлые золотые капли.

На пороге дворницкой сидел Тимофей во всей своей серо-бело-голубой красе, щурил зелёные глаза и ухмылялся во весь рот.