Как ясно из этого послания, хлопок из Индии, рабы из Африки и сахар с Карибских островов перемещались по планете в сложном коммерческом танце. Огромный спрос на рабов в Америке делал необходимым получение большего количества хлопковой ткани из Индии. Неудивительно, что Френсис Бэринг из Ост-Индской компании заключил в 1793 году, что из Бенгалии «в руки Великобритании… утекли невероятные потоки сокровищ»[108].

Могло бы показаться, что растущий контроль европейских торговцев над процессом производства в Индии угрожал не особенно солидному и динамичному, только зарождавшемуся европейскому хлопковому производству. Как реально могли конкурировать английские, французские, голландские и прочие производители с индийскими тканями, которые были и качественнее, и дешевле? Но, видимо, европейское производство развивалось даже тогда, когда Индия экспортировала больше тканей. Парадоксально, но импорт из Индии помог европейскому хлопковому текстильному производству тем, что создал новые рынки для хлопковых тканей и позволил европейцам перенимать соответствующие технологии из Азии. Более того, в долгосрочной перспективе импорт из Индии существенно повлиял на европейские политические приоритеты. Как мы увидим, Великобритания, Франция и другие страны стали новыми мощными государствами с влиятельной группой капиталистов; и для государств, и для отдельных людей замена индийского импорта тканями, произведенными в родной стране, стала важным, хотя и труднореализуемым приоритетом.

Протекционизм играл ключевую роль в этом процессе, вновь подтверждая огромное значение государства в «великом расхождении». К концу XVII века под влиянием и хлопкового импорта, и расширения собственного хлопкового производства европейские производители шерстяных и льняных тканей оказывали давление на свои правительства, чтобы получить защиту от появившихся производителей хлопковых тканей в целом и от индийских в особенности. Текстиль был важнейшей отраслью производства в Европе: дезорганизация сектора за счет импорта и производства хлопка могла угрожать доходам и социальной стабильности[109].

Уже в 1621 году, лишь чуть больше чем через два десятилетия после создания Ост-Индской компании, лондонские торговцы шерстью протестовали против растущего импорта хлопковой материи. Спустя два года, в 1623 году, парламент, обсуждая импорт текстиля из Индии, назвал его «вредящим национальным интересам». Агитация против хлопкового импорта стала постоянной чертой политического ландшафта в XVII и XVIII веках. Памфлет 1678 года «Разрушение и восстановление старинных промыслов» предупреждал, что шерстяной отрасли «очень вредят наши собственные люди, которые носят много иностранных изделий вместо наших собственных». В 1708 году журнал Defoe’s Review напечатал горькую редакционную статью, в которой рассматривался «реальный упадок наших производителей» и которая приписывала ухудшение растущему импорту «ситцев и расписных коленкоров» Ост-Индской компании. Результатом было то, что «у [людей] вынули хлеб изо рта, и ост-индская торговля унесла прочь все рабочие места». Против индийского импорта обычно выступали производители шерстяных и льняных тканей, но иногда начинали протестовать также и производители хлопковых тканей: в 1779 году печатники коленкора, опасаясь, что Ост-Индская компания разрушит их бизнес, написали в казначейство, что «если не будет наложен запрет на Ост-Индскую компанию, продолжавшую печатное производство в Ост-Индии, еще очень многие должны будут оставить этот род деятельности»[110].

Такая агитация вела к протекционистским мерам. В 1685 году Англия установила пошлину в 10 % на «все коленкоры и другое индийское полотно и все отделанные шелка, которые произведены в Индии». В 1690 году эта пошлина была удвоена. В 1701 году парламент запретил импорт печатных коленкоров, что привело к импорту простых коленкоров для последующей обработки в Англии и гигантскому росту британской печати на коленкоре. Закон 1721 года дошел до того, что запретил людям носить печатные коленкоры, если сам белый коленкор происходил из Индии, – эта мера придала ускорение производству коленкора в Британии. Продажа индийского хлопка в конце концов была полностью объявлена вне закона: в 1772 году Робент Гардинер из Лондона сдал квартиру некоему У. Блэру, который «принес незаконные товары в свой дом», а именно индийский муслин. Его отправили в тюрьму. В 1774 году парламент постановил, что хлопковая ткань для продажи в Англии должна быть сделана исключительно из хлопка, спряденного и сотканного в Англии. Из Ост-Индии допускались только товары, предназначенные для дальнейшей перепродажи на экспорт. Не подпадавшие под этот запрет такие индийские хлопковые товары, как простой ситец и муслины, облагались высокими налогами. В конечном счете все эти протекционистские меры не помогли отечественной шерстяной и льняной отраслям, но стимулировали отечественное хлопковое производство