Императрица-Попаданка Элеонора Лазарева
1. Глава 1.
«Гуляй шальная императрица,
И вся страна берет с тебя пример…»
(из песни)
(Если кто-то думает, что здесь он прочтет исторический научный трактат, то сильно ошибается.
Здесь будет история Российской империи в период с 1730. То было начало правления одной из самой странной и в то же время удивительной и малоизвестной личности не только широкому читателю, да и вообще человеку. Это был период, когда русский престол занимали по очереди женщины, разные во всех отношениях, кроме одной – они были преданы России).
Глава 1.
Дорога была пустынна. Зимой путь из Курляндии был только слегка наезжен. Да и зачем кому-то ехать из Москвы или Петербурга в отдаленное герцогство. Если только по великой надобности.
Сегодня туда летели курьеры из Москвы, которые везли тайные вести. Это было послание курляндской принцессе Анне Иоановне, дочери последнего московского царя Иоанна Пятого, соправителя и брата Петра Первого.
Когда-то, без малого восемнадцать лет назад, Петр, желая укрепить границы с курляндскими землями после неудачной войны со шведами, выдал свою племянницу замуж за племянника прусского короля и тамошнего правителя, который скончался по дороге домой сразу же после свадьбы. Молодые не прожили и двух месяцев, как семнадцатилетняя Анна осталась без мужа и тут же уехала назад в Петербург к своим родным - матери и дяде. Но суровый Петр не мог оставить северные земли без пригляда и отправил племянницу обратно в теперь уже свою вотчину под досмотром своего сподвижника графа Петра Бестужева. Тот принял на себя обязанности не только учителя и наставника в деле правления вотчиной, но и личного телохранителя и иной раз даже любовника.
Всего три года не дожил граф до светлого дня возвращения на родину, скончавшись от продолжительной болезни. Все эти годы Анна совсем забросила старого приятеля, перекинувшись на своего молодого секретаря Эрнста-Иогана Бирона. Теперь он был соправителем курляндских земель и ее утешителем в постели.
Земли герцогства пришли в упадок и давали так мало содержания самой Анне, что та часто просто плакала от безденежья и испытывала танталовы муки при пересмотре своих нарядов, которые не только вышли из моды, но и обветшали со временем. А уж из прошлых драгоценностей, что дарили ей в дни молодости и свадьбы царёвы придворные и родные остались лишь воспоминания. Их попросту уже не было. Проданы или заложены под двойные и даже тройные проценты немецким евреям-ювелирам. Ела она по утро лишь овсянку на воде, пила кислейшее вино из ягод местного кустарника под названием ирга и ела изредка мясо диких животных, которых сама же и добывала. Охотница и наездница она была знатная! Никто так долго не мог сидеть в седле и так последовательно и внимательно выслеживать добычу. Но если случалось, то Анне не надо было даже целиться, навскидку, она одной пулей сражала зверя прямо в глаз, тем самым не портя шкуру животного. А уж птицу так убивала влет! Про ее меткость и твердую руку чуть ли не слагались легенды, и местные охотники с уважением говорили о ней, как о женщине с холодной головой и умелой охотнице. Вот тогда-то и могла позволить себе герцогиня «мяса на угольях и птицу на вертеле». Но такое случалось не часто, и ее стол был скуден и скромен по меркам правителей. К тому же прижимистый Бирон, который завладел не только телом женщины, но и её казной, не баловал Анну разносолами, к которым та привыкла. Русские цари испокон веков были хлебосольны и с широким размахом принимали не только гостей, но своих родных не жалея ни еды, ни вин. «Что в печи на стол мечи» - по таким правилам она привыкла жить. Здесь же немецкие прижимистые порядки она никак не принимала и часто вздыхала и даже плакала от скудости и стола и своих нарядов.
Сегодня, в своей единственной комнате, где топился огромный камин, она сидела, закутавшись в шерстяной плед и почти дремала, согревшись после холодной спальни наверху.
- Опять пожалел дров, черт немецкий! - сплюнула она мысленно и перекрестилась. – Прости, Господи, за срамные слова мои. Но холодно же!
В каминную, как называла она эту полутемную комнату с одним пятирожковым шандалом, вошел, не стучась, слуга и склонившись тихо произнес:
- К вам курьеры, фрау Анна.
- Какие курьеры? – резко повернулась она к нему.
- Говорят из Москвы.
- Откуда? Из Москвы? – изумленно переспросила она.
Тот утвердительно кивнул.
- Зови! – кинула она свой взор на почтительного слугу.
Он повернулся и направился к дверям, а Анна поднялась, поправила на плечах шаль и складки старого платья. Тут же вспомнила о дырьях в одежде и засаленном низе юбки, застеснялась, но выпрямилась и устремила взгляд на дверь. Вскоре перед ней вытянувшись, срывая с головы треуголки с перьями, стояли трое молодых мужчин. Один из них протягивал письмо, запечатанное дорогим красным сургучом.
- Вам, Ваше высочество, послание от Верховного Тайного Совета.
Склонив в почтении голову, он щелкнул каблуками.
Анна с волнением приняла письмо и прошла к шандалу, что бы при его свете ознакомиться с написанным. Вскоре её лицо вытянулось и рот сложился в округлость, напоминающую букву «О». Тяжелым был и выдох по его прочтении. Она быстро перекрестилась и прошептав, «прими Господи душу новопреставленного раба божего Петра», еще раз, просто не веря в содержание, пробежала глазами. Пристально взглянула на стоявших мужчин в военной форме преображенского полка, что с осторожностью и любопытством смотрели на герцогиню. Все еще не веря, она спросила у подателя сего письма:
- Кто-то еще знает о вашем прибытии сюда?
- Нет, ваше высочество, - ответил старший офицер. – Было приказано доставить тайно и быстро. Время не терпит.
Он еще раз кивнул, и они все трое также кивнули и щелкнули каблуками, будто подтверждая слова первого курьера.
Анна стояла и смотрела на бравых молодых, но порядком уставших и замерзших мужчин.
- Сколько же они не спали и скакали по зимней стуже! – мелькнула мысль, и она тут же крикнула слугу.
- Отведи офицеров в столовую, накорми и определи на постой. Пусть отдохнут, прежде чем отправятся обратно.
Тот, выслушав приказ герцогини, поклонился и, повернувшись к военным, махнул им рукой, показывая на двери. Они, поняв и улыбнувшись, еще раз щелкнули каблуками, и ушли вслед за слугой. Анна осталась одна и вновь подошла к шандалу. Прочитав не единожды письмо, хмыкнула и, взяв в руки серебряный колокольчик, тряхнула его пару раз. На его звон из другой двери вышла женщина примерно такого же возраста, только поплоше одетая и воззрилась на Анну.
- Пригласи господина Иогана, Берта. Срочно пусть приходит. Так и скажи, что срочно! Поняла?
Судя по тому ленивому кивку служанки, видимо, не очень-то барон спешил на зов хозяйки, и поэтому нужно было Анне даже повысить голос в утверждении своего же приказа. Когда дверь за ней закрылась, Анна, сжав в руке бумагу, принялась быстро ходить взад-вперед по комнате. Она была бледна и судорожно поджимала губы. Недоверие вкупе с радостью было написано на ее лице. Она даже что-то шептала или же молилась.
Вскоре двери отворились, и в помещение вошел мужчина высокого роста, широкоплечий, с презрительно скошенным ртом и прищуренными глазами.
- Что госпожа герцогиня желает? – сквозь зубы, саркастично поклонившись, выдал он по-немецки.
- Перестань, Иоган! – крикнула она почти визгливо. – Тут такие дела! Неужели Господь смилостивился, и мне выпало счастье!
- Ты это о чем? – уже по-русски, но с хорошим немецким акцентом, сказал он, выпрямился и подошел к женщине, заглядывая ей в лицо.
- Вот, - протянула она ему бумагу. – Читай! Умер Петр, и меня приглашают на русский престол!
Бирон резко выдернул из её рук письмо и впился в текст взглядом. Пробежав не раз по написанному, он внимательно разглядел печать и потом даже сургуч, будто не доверяя написанному.
- Это не может быть шюткой? – спросил он так нервно, что его русский был сильно искажен. Вместо «у» в слове он произнес «ю» и получилось смешно, на что Анна даже улыбнулась.
- Нет, не «шютка»! - передразнила она ошарашенного мужчину. – Все верно. Да к тому же курьеры сейчас сидят в столовой. Можешь убедиться сам.
Она хмыкнула и с выражением гордости на лице выпрямилась:
- Можешь называть меня ваше величество!
Бирон, слегка поглупевший и все еще мало верящий в случившееся, еще раз пробежал по бумаге глазами, понюхал ее и даже попробовал ногтем сургуч.
- Ты его ещё лизни! – саркастично улыбнувшись, сказала Анна. – Всё верно, тебе говорю. Приглашают на правление. Вот!
Она притопнула ботинком и взяла руки в боки:
- Как я тебе на троне Российской империи?
- Анна, ты просто рождена быть великой императрицей! – воскликнул мужчина и согнулся в поклоне. – Простите ваше величество!
- То-то же! – хмыкнула та и выхватила бумагу из рук Бирона. – Только одного не понимаю, зачем они пишут про какую-то Кондицию? Что это? Ты знаешь, что это за зверь такой?
- Видимо это определенные условия, моя императрица, - еще раз шутливо склонился перед женщиной, улыбающийся мужчина.
- Но где они эти условия? Хотелось бы почитать, а вдруг мне не подойдут? – скривилась она.
- И что, ты откажешься от трона? – усмехнулся Бирон.
Та посмотрела на него с недоумением и даже сердито.
- Думай, что говоришь! Конечно, не откажусь! Но все же надобно и почитать перед согласием. Но больше ничего не было! – вскинула она руки в отчаянии.
