«Ладно, подумал, будем решать проблемы по мере поступления», – как сидел на капоте машины, так и остался сидеть.

Похоже, четверых бандитов с поломанными руками уже обнаружили. Мы немного подрежиссировали ситуацию и выпустили по короткой очереди из каждого автомата, чтобы нас не обвинили в превышении самообороны.

Ко мне подошел сеньор Энрике в сопровождении человека в штатском и двоих бойцов, похожих на терминаторов, только у бронешлемов были открыты противоосколочные экраны.

– Доброй ночи, сеньор Энрике. Никогда бы не подумал, что наша встреча закончится вот так. Извините, что потревожил, но я действительно не мог понять, что делать дальше. Не хотелось оставлять все так, как есть, но и пропустить это событие как простое недоразумение я тоже не смог.

– Не думаю, что счастлив видеть вас, сеньор Гаврилевский, в столь неудачном месте. А где ваши друзья?

– Думаю, что они уже где-то на пути к гостинице, – ответил я, смотря в глаза. – Меня же вам достаточно для объяснения. Или вы все же хотели бы более жестко пресечь опасность распространения информации об этом событии? – я снова уставился в глаза сеньору Энрике и увидел в них удивление. – Господин Энрикес, – я перешел на европейский вариант обращения, – давайте я чуть проясню ситуацию. Со мной были непростые люди. Амин – не просто араб, а арабский шейх, родственник эмира одной из стран Персидского залива, миллиардер. Дункан Монтгомери – бывший посол США в Пакистане. Одна из девушек – моя родная сестра. Две другие относятся к известным в моей стране фамилиям. Ну а обо мне вы можете достаточно быстро разузнать всю информацию, и, боюсь, она вам не понравится. Ну и последнее, мне тот сброд, что вы привезли сюда, и то, как они рассредоточились, говорит о том, что я прав в своих предположениях, и солдаты у вас некомпетентны, впрочем, как и убийцы.

Я ожидал этого. Боец справа все же взорвался и решил меня наказать. Попытка удара прикладом в голову не увенчалась успехом. FN FAL, которой он был вооружен, сделала полуоборот и оказалась у меня в руках, отрезанная от ремня-трехточечника ножом самого бойца. Я отстегнул магазин, перезарядил, сделал контрольный спуск и, поставив на предохранитель, сунул винтовку в руки гражданского, стоящего рядом с сеньором Энрикесом.

– А мог бы уже поубивать многих из них, – показал я на бойцов по кругу. – Но не делаю этого только из уважения к вашей стране и вашей дочери, которая показалась мне сегодня достойной девушкой. Я достаточно продемонстрировал свои умения или мне все же необходимо начать действовать? Поверьте, никто вам не поможет, если я решу всех здесь уничтожить. Принимайте решение, все и так затянулось, и скоро превратится в фарс – закончил я.

Сеньор Энрикес дернул подбородком, и бойцы, стоящие рядом, отошли к машинам.

– Думаю, что нам проще обсудить эту ситуацию в более дружественной обстановке у меня дома, – спокойно произнес он. – Мануэль, садитесь в машину моего сына и поезжайте с ним за нами. Он жив? – спросил Энрикес у меня.

– Да. Только, видимо, сильно напуган. Его необходимо серьезно лечить. Надеюсь, вы это понимаете. Человек, который способен убить из-за своих нереализованных амбиций, может натворить много страшных дел. Я уж молчу про долгие традиции революционеров из богатых и влиятельных фамилий, – добавил серьезным тоном.

Видимо, я попал на больную мозоль сеньора Энрикеса.

«Ну а мне чего? Я ему не брат и не сват, чтобы щадить его нежные чувства. Это меня и моих друзей этот урод собирался убить совсем недавно, – пронеслось в мыслях. – Вель, добирайтесь в гостиницу, и действуем по плану, не переживай. Все под контролем», – потянулся я мысленно к Вельке и в ответ услышал: «Удачи, осторожно. Люблю».