– Извините, ребят, но у нас с подругой другие планы, – бесцеремонно заявила Дивьяни, подходя ближе, и схватила студентку за руку.

– Мы знакомы? – вырвалось у той.

Биотронный кавалер медленно повернул голову и окинул Дивьяни взглядом. То же повторили и его спутники почти синхронно. Девушка знала, что их процессоры сейчас рассчитывают ответную реакцию, анализируя её эмоциональный фон по её мимике, и через секунду услышала ожидаемое:

– Рейчел согласилась провести этот вечер со мной, боюсь, вы ошиблись.

Безупречный ответ был лишён эмоций. Дивьяни же саркастически проговорила, отступая и увлекая Рейчел за собой:

– Рейчел передумала.

– Кто вы? – никак не соглашалась подыграть студентка, не чувствовавшая угрозы от биотроников, да и не понявшая, что её ухажёр – не человек. – Не собираюсь я никуда…

– Твоя мама испереживалась вся, – перебила её Дивьяни, – а ты решила развлечься? Марш домой, пока я ей не позвонила! – рявкнула девушка так, что Рейчел, ахнув, без раздумий бросилась прочь.

Ни окликать ни догонять девушку биотроник не стал. Но Дивьяни похолодела, когда он, моргнув, будто в замедленной съёмке, перевёл взгляд с убегавшей Рейчел на неё.

– Вместо Рейчел пойдёшь ты, – донеслось до неё твердое.

Девушка оглядела компанию: в сгустившихся на парковке сумерках датчики отображений, служившие биотроникам глазами, загорелись красным, и выглядело это устрашающе. Но испуга Дивьяни не выказала и вернула язвительным:

– О, я предпочитаю живых мужчин, железка.

Её слова для биотроника не имели никакого значения, он шагнул ближе с явной целью затолкать её в мобиль силой. И застыл. Как и его спутники. Девушка же выудила из кармана мафлер и, поглядев на устройство секунду-две, довольно усмехнулась:

– Надо же, работает… А ведь я рисковала, – заметила она самой себе и бодро зашагала прочь, пробормотав: – С меня три порции засахаренных орешков, Эн Джи.

В мыслях её, однако, пронеслось совсем другое: «Надо будет рассказать Эм Си».

В нескольких же километрах от этой парковки, в лаборатории склонился над столом инженер и изобретатель Ник Джордано. Все четыре стены просторной комнаты представляли собой огромный экран, причём одна стена была голограммой, отделявшей лабораторию от других помещений. И по кругу их полотен медленно перемещались планеты Солнечной системы, в произвольном порядке кружившие вокруг Эн Джи. Тёмно-синий холст космоса, усыпанный звездами и подсвеченный бирюзой цифр, которые появлялись столбиками вычислений прямо в воздухе, совершенно не отвлекал инженера от маленьких серебристых деталей, разложенных на столе. Мигали датчики, переливались голубым, жёлтым и розовым многочисленные системные блоки и клавиатуры, просыпались и засыпали джойстики и мыши, а Эн Джи, подтанцовывая в такт музыке, ритмичными переливами наполнявшей лабораторию, переходил от одного стола к другому и соединял, разрывал, проверял, паял и сверлил.

Белый керамический патрон светильника, стоявшего на столе в центре комнаты, двигался синхронно с инженером, будто отлеживал его перемещения. Порой, когда Эн Джи тянулся какой-либо детали, светильник вытягивался во всю свою шарнирную опору, чтобы посветить инженеру, затем возвращался назад и вновь следил за Эн Джи. Поглощённый работой тот машинально манил светильник ладонью, если ему нужно было лучше осветить рабочую зону, и тогда лампочка в патроне начинала гореть во всю мощность.

– Пиксар, сколько часов сейчас? – не поднимая головы от маленькой платы, обронил инженер.

Патрон повернулся в сторону одного из окон, но, кроме планет и космического полотна, ничего не увидел. Лампочка мигнула, потухнув на долю мгновения и вновь засветившись, экран одной из стен стал прозрачным, явив взору глубокую ночь, растекшуюся на улице, и Пиксар послушно ответил: