– Шкипер, – говорит он мне спустя некоторое время, – а сделайте мне виски с содовой.

Я ему сделал стакан – молча, – а потом налил и себе, но уже неразбавленного. В голове вертелось, что этот Джонсон почти месяц выходит на рыбную ловлю, наконец цепляет рыбу, за которой истый рыбак год гоняется, рыбу эту теряет, заодно губит мои самые серьезные снасти, в целом ведет себя как олух, а теперь, видите ли, сидит, весь из себя довольный, освежается пивом на пару с местным забулдыгой.

Когда мы вошли в док и негр выжидающе замер на палубе, я сказал:

– Как насчет завтра?

– Вот уж не думаю, – сказал Джонсон. – Такой рыбалкой я сыт по горло.

– Негру заплатить не желаете?

– И сколько я ему должен?

– Доллар. Если хотите, можете дать на чай.

Вот Джонсон и дал негру доллар плюс пару монет по двадцать кубинских сентаво.

– Это зачем? – спрашивает меня негр, показывая монетки.

– Чаевые, – отвечаю ему по-испански. – Все, уволили тебя. Ты получил расчет.

– Завтра не приходить?

– Нет.

Негр забирает моток бечевки, которой стягивал наживку, цепляет солнечные очки, нахлобучивает свою соломенную шляпу и уходит, не прощаясь. Он вообще был невысокого о нас мнения.

– Когда вы планируете со мной рассчитаться, мистер Джонсон? – спрашиваю я.

– Завтра утром зайду в банк, – отвечает он. – Так что можем рассчитаться после обеда.

– Вы помните, сколько там дней набежало?

– Пятнадцать.

– Нет. С учетом сегодняшнего – шестнадцать, плюс по одному дню до Кубы и обратно. Итого восемнадцать. А еще сегодняшнее удилище вместе с катушкой и лесой.

– Снасти – это ваш риск.

– Нет, сэр. Вы же их упустили.

– Я оплачивал ежедневную аренду. Так что риск ваш.

– Нет, сэр, – говорю ему. – Кабы рыба все сама оборвала, то и разговор был бы другим, раз не по вашей вине. А так вы все мое хозяйство утеряли по личному недосмотру.

– Ваша рыба его у меня из рук выдернула.

– Потому что вы завинтили тормоз, а удилище не стояло в гнезде.

– Вы не имеете права требовать за это деньги.

– Если б вы взяли машину напрокат, а она сорвалась бы с обрыва, как считаете, вам бы пришлось за нее заплатить?

– Если б я в ней сидел, то нет, – отвечает Джонсон.

– Вот это да, мистер Джонсон! – говорит Эдди. – Нет, шкип, ты понимаешь, а? Если б он в ней сидел, то расшибся бы насмерть. Стало быть, и не платил бы. Ловко завернуто.

Слова пьянчужки я пропустил мимо ушей.

– Вы должны мне двести девяносто пять долларов за удилище и катушку с лесой, – сказал я Джонсону.

– Безобразие какое, – говорит он. – Но раз уж вы так настроены, предлагаю покрыть убыток пополам.

– Покупка новых снастей обойдется мне не меньше чем в триста шестьдесят. И я даже лесу вам в счет не ставлю. Такая рыба способна смотать всю катушку, и здесь вашей вины не будет. Если б нас кто сейчас видел, кроме этого выпивохи, то всякий подтвердил бы, что я лишнего не требую. Я знаю, сумма выглядит немаленькой, но я же ее заплатил, когда покупал снасти. На особую рыбу и снасть нужна особая.

– Мистер Джонсон, он зовет меня выпивохой. Может, так оно и есть. Но я вам говорю: он прав. Он прав и лишнего не требует, – сказал ему Эдди.

– Будь по вашему, – кивнул наконец Джонсон. – Я заплачу, хотя и считаю, что вы не правы. Итого восемнадцать дней по тридцать пять долларов плюс двести девяносто пять доплаты.

– Сотню вы мне дали, – напомнил я ему. – Я подготовлю вам список, что куда потратил, и вычту, какие есть остатки из провизии. Той, которую вы покупали на переход до Кубы и обратно.

– Что ж, справедливо, – согласился Джонсон.

– Слушайте, мистер Джонсон! – восхитился Эдди. – Если б вы только знали, какие обычно требуют деньги с заезжих клиентов, вы бы оценили. Это не просто справедливо, это ни в какие ворота не лезет! Наш шкип держит вас за родную мать!