В числе приглашённых к Беэру гостей находился Николай Иванович Булгаков, горный офицер в звании капитан-поручика. Это был человек выше среднего роста, худощавого телосложения. Внешность имел при этом самую привлекательную для женского пола. Он, несомненно, знал об этом, но не придавал особого значения.

Отец его, Иван Александрович Булгаков, дослужившись до полковника артиллерии и имевший множество ранений и наград, вот уже третий год как пребывал в отставке. Голубой мечтой старого вояки было увидеть своего первенца Николку печатающим шаг на Дворцовой площади в кавалергардском полку. Привилегии гвардейцев, возможность быстрого карьерного роста, всё это, по мнению старшего Булгакова, должно было привлечь сына. Совсем не обязательно рубить в капусту врагов на поле боя и задыхаться в пушечном дыму, как это было у него самого. Но Николка, прослужив в гвардии несколько лет, неожиданно для всех, решил связать свою жизнь с делом, к войне никакого отношения не имеющим. Отец к выбору сына отнёсся с уважением, и только тайно вздыхал, представляя его в аксельбантах и с плюмажем из белых перьев.

В свои тридцать лет Николай Иванович был одинок. Из достоинств имел твёрдый характер и светлую голову. В суждениях своих был непреклонен и резок, чем вызывал немалое недовольство у начальства своего, терпевшего его, однако, по причинам от них независящих. Булгаков очень хорошо знал горное дело. Образование он получил за границей, и к тому же имел богатую практику на Урале. Из недостатков особого внимания заслуживает лишь его чрезмерное увлечение спиртным, а в остальном, если что и было, в глаза не бросалось.

Складывая в карман выигранные им в карты двести рублей, Николай Иванович заявил в ответ на протестующие крики партнёров, что играть сегодня он больше не намерен, и что это в их же интересах. После чего он выпил большую рюмку коньяку, и решил выйти из душных комнат на улицу.

Следует особо становиться на обстановке генеральского дома и людях, представлявших собой местное общество. На званый вечер пришли несколько чиновников заводской канцелярии, а в основном это были горные мастера, которые указом императрицы были приравнены к артиллерии и носили офицерские звания. Некоторые были с жёнами.

Попавший в первый раз в Барнаул какой-нибудь чиновник по особым поручениям из столицы был бы приятно поражён.

Местные дамы, несмотря на чудовищное расстояние от Санкт-Петербурга или Москвы, всегда одеты в костюмы нарядных материй, сшитые по последним парижским модам. Столы в зале убраны со вкусом и изысканностью, и вся обстановка выглядела такой, какой она бывает в современном европейском обществе. Все комнаты в доме были драпированы в разные тона, украшены роскошными цветами. Обилие картин на стенах, преимущественно на батальные темы, говорило об особых художественных пристрастиях хозяина дома.

Что ещё заслуживает внимания, так это огромное количество стульев, кресел и диванов. Столы стояли у каждой стены, в каждом углу. А так как основным развлечением здесь была карточная игра, то, вполне понятно, что почти все столы здесь были игорные.

Выйдя на улицу, Николай Иванович с удовольствием ощутил на разгорячённом лице ночную прохладу. Он закрыл глаза и стоял так несколько мгновений, ни о чём не думая, отдавшись состоянию расслабленности и покоя.

Вздохнув полной грудью, он спустился по ступенькам вниз, и тут его внимание привлекли какие-то странные звуки, которые раздавались со стороны улицы, скрытой от его взора разросшимися кустами сирени.

Заинтересовавшись, капитан-поручик вышел на Петропавловскую линию. Вдали, на Соборной площади, темнел силуэт Петропавловского собора, а в нескольких метрах от Булгакова горный мастер Йозеф Пох бил по лицу какого-то солдата. Второй солдат стоял рядом, вытянувшись по стойке «смирно» и держа руки по швам.