– Сближением? – переспросил Шамиль.

– Да.

– Как можно? Она ведь не жена мне и к тому же христианка. Я не могу прикоснуться к ней…

– Почему? Ведь касались и касаются халифы и султаны чужеземных красавиц-наложниц гарема?

– Зря ты, учитель, сравниваешь меня с царственными особами стран Востока. Твой ученик – простой уздень. Но даже будь я потомственный владыка халифата, не последовал бы дурным примерам и ни за что не пошёл бы на беззаконную близость не только с иноверкой, но даже с мусульманкой.

– Напрасно. Ты, имам, такой же властелин, как любой шах или султан. Никто не осудит тебя за близость с той, которая по праву принадлежит тебе.

– По какому праву? – спросил Шамиль.

– По закону войны, – ответил устад.

– Но об этом нигде не сказано в Священном писании.

– Это диктуется волей победителя, – возразил устад и, помолчав немного, спросил: – А если она не даст согласия принять ислам и стать твоей женой? Что будешь делать тогда?

– Буду переживать до тех пор, пока со временем чувство не уляжется, или мечтать до конца дней. Иначе, если я сделаю то, что советуешь ты, подчиненные мне муртазагеты, следуя примеру имама, начнут предаваться разврату с каждой встречной, – ответил Шамиль.

Учитель не нашёлся, что ответить ученику.

– Прости, отец, что потревожил сон твой. Я поделился с тобой сердечной тайной, которую до сих пор не раскрыл никому. Прошу, сохрани и ты её, как храню я в глубинах души, – сказал Шамиль, поднимаясь.

Казикумухский купец Муса, окончив медресе ещё в годы юности, не порывал связи с учителем Джамалуддином-Гусейном. Он был убеждённым шариатистом, благосклонно относился к мюридизму. Но коммерческая жилка в его характере уводила его в торговые дела. С имамом он был знаком ещё в бытность его в Гимрах. Народ подвластных имамату аулов и само маленькое государство имама нуждалось в предметах быта, оружии и во многом другом. Нужны были рынки для сбыта предметов кустарного производства и приобретения промышленных изделий и товаров. Базары, которые собирались в крупных аулах, не обеспечивали нужд населения, хотя сюда и проникали бродячие купцы-коробейники с товарами. Этих мелких торгашей, способных на обвес, обсчёт и обмер, горцы не любили. Не терпел их и Шамиль, хотя всячески старался поощрять торговлю и даже выдавал из казны ссуды отдельным предпринимателям. Купцы и торговцы имамата несли воинскую повинность наравне со всем населением. Они участвовали в походах и обязаны были являться к местам сбора войск по первому зову. А те, кто отсутствовал из-за срочных торговых сделок, по возвращении должны были дать объяснения наибам о причине неучастия в экспедициях.

Казикумухский купец Муса снискал доверие во всём Дагестане. Знал и уважал его за честность, добросовестность в торговых и воинских делах и Шамиль. Имам, еще будучи в Дагестане, писал устаду, что только купца Мусу человека правдивого и безукоризненно честного, он желал бы иметь при себе как управляющего по торговым делам. Устад Джамалуддин-Гусейн и уговорил Мусу переехать в Дарго, помочь имаму в делах торговых. Муса знал многие языки народностей Дагестана, владел чеченским и русским. С ним были знакомы все купцы предгорных городков. Ему беспрепятственно удавалось проникать в крепости к маркитантам и служивым, у которых он закупал оружие и боеприпасы. Исключительная честность создала ему добрую славу и всеобщее уважение.

Имам принял его с радостью:

– Брат мой Муса, – сказал Шамиль, – нам нужно иметь у себя постоянно торгующую лавку. Получи четыре тысячи из казны взаимообразно, пусти их в оборот. Я не сомневаюсь, что тебе удастся развернуть здесь хорошую торговлю. Выделим помещение под лавку на площади, поставим охрану.