Братья не походили друг на друга и воспитывались по-разному. Ашшурбанапал был определен отцом для познания различных наук, почему и отдан в храмовую писцовую школу. Он с детства изучал искусства, ремесла и главное – грамоту, оказавшись впоследствии первым царем Ассирии, умевшим читать и писать, постигшим как клинопись, так и арамейское буквенное письмо. Он с упорством изучал ассиро-вавилонские и шумерские тексты, обладал поэтическими способностями, самостоятельно знакомился с историей Месопотамии по древним источникам, познал астрологию, арифметику и геометрию.

Однако выдающиеся способности Ашшурбанапала не ограничились только изучением точных наук, текстов и культуры народов, входивших в ассирийское государство. Оказалось, что принц наделен острым умом стратега, прекрасно разбирается в военном деле, экономике, строительстве и государственном устройстве. Постепенно он проявлял себя в разной деятельности, и Асархаддон стал поручать ему такие дела, на которые мог поставить только выдающегося талантом и доверенного человека. Совсем молодым Ашшурбанапал был назначен командиром всей ассирийской конницы, с частью которой вторгался в пределы соседних царств, не всегда являвшихся сателлитами Ассирии, потом стал руководить строительными проектами, связанными с возведением фортификационных сооружений. Одновременно он управлял политической разведкой страны, и за несколько лет создал разветвленную сеть агентов как внутри Ассирии, так и в соседних землях.

Ко всему прочему Ашшурбанапал отличался красотой и крепостью сложения. Высокого роста, сильный, мужественный и необыкновенно ловкий, он замечательно ездил на лошади, метко стрелял и любил в одиночку охотиться на львов.

Все это очень импонировало родовитым ассирийцам. Знать считала молодого Ашшурбанапала выдающимся принцем, и когда Асархаддон объявил всем, что хочет передать престол Шамаш-шум-укину, это встретило настолько серьезное неудовольствие аристократии Ассирии, что царь не на шутку обеспокоился. Дело было не в том, что престол передавался при живом государе и устоявшемся устройстве, где каждый род знал свое место: это было не впервые в истории страны. Решение Асархаддона оскорбляло ассирийцев: они не хотели иметь царя, в жилах которого текла половина крови ненавистных им вавилонян. Многие ветераны еще помнили знаменитые победы Синнахериба и разгром старого Вавилона.

Царь отменил свое решение. Он пошел на компромисс, который нельзя назвать дальновидным: Шамаш-шум-укин был-таки определен царем, но не Ассирии, а Вавилона – и с тем условием, что он подчиняется Ашшурбанапалу, ставшему царем всего междуречья. Из-за такого решения уже через короткое время в империи создалась дополнительная политическая напряженность. Ашшурбанапал поначалу хорошо относился к Шамаш-шум-укину, но власть есть власть, а политика остается политикой: он всегда чувствовал в брате претендента на престол.

Асархаддон умер, и не прошло десяти лет, как Шамаш-шум-укин начал вести с Ашшурбанапалом двойную игру. Он рассчитывал, что опорой ему послужат жрецы и знать Вавилона, которым всегда напоминал, что проводит политику своего отца. Внешне он выказывал Ашшурбанапалу все знаки вассального почтения и подчинения, однако за его спиной стал создавать против брата тайные союзы. В ход пошли сношения с вечными врагами Ассирии и теми городами-государствами, которые входили в империю, но всегда хотели независимости от нее. Пять лет Шамаш-шум-укин получал неизменные заверения из Египта, Халдеи, Сирии, Лидии, Элама и от царьков Финикии о готовности присоединиться к восстанию. Волчьей стаей окружили заговорщики древнюю землю Ашшура. С прищуром хитреца наблюдала за всем этим из-за горных хребтов Мидия, готовая воспользоваться плодами восстания и в клочья порвать обессилевшую жертву.