Окси ещё долго рассказывала полицейским, как ей нравилось жить во времена справедливости и братства. Но Майкопов не чувствовал, что она как-то скучает по той эпохе тотального дефицита. Он знал, что у неё сейчас проявлялся психологический атавизм по прошлому, свойственный многим, кто жил в тот период. Если в эту минуту мысленно попытаться посадить её в машину времени и предупредить, что она попадёт в тот «безоблачный период», то она наверняка станет упираться ногами, руками, зубами, волосами, чтобы не входить в дверь машины.

Скучать по советской действительности – это обычай многих, кто родился и прожил какое-то время в СССР. Майкопов помнил, что это время характеризовалось весомыми человеческими ценностями. Например, почти каждый советский гражданин тогда чувствовал ежедневную уверенность в завтрашнем дне. Существовала относительная стабильность во многих сферах жизнедеятельности того периода.

А современный человек пропитан всевозможными фобиями. Он не ведает, что будет завтра. Подполковник знал, что постсоветский человек имеет сейчас больше земных благ, нежели в советский период, но он не может в полной мере насладиться этими благами, так как в голове есть страх: а будет ли это всё завтра?! Советскому человеку не к чему были секции йоги, аутотренинги, курсы психологической разгрузки. Всё это заменялось стабильностью жизни.

– Так вот, – продолжала продуктовая женщина. – Ходила я в этот день по рядам и выбирала, что купить. Всё проходило, как обычно, без происшествий, но, когда я подошла к прилавку с мандаринами, я почувствовала, что кто-то лезет в мою сумочку, которая висит у меня сбоку, с левой стороны. Я тогда быстро перевела взгляд налево и увидела фантастическую картину. Мой кошелёк переместился по воздуху и попал в карман инвалида без руки. Он стоял рядом и отвратительно вонял.

– Знаете, – прошептала она, – я не видела его руки, которая могла вытащить мой кошелёк и положить его в карман. Кошелёк, когда он покинул мою сумку, парил по воздуху без посторонней помощи, сам по себе. Вы меня понимаете?! Вы, наверное, думаете, что я немножко чокнутая?!

Её голос в финале этой тирады был полон ужаса.

– Давайте разберёмся по порядку, – начал Майкопов. – Кто-то ещё может подтвердить ваши слова по поводу кражи, перемещения кошелька в открытом пространстве?

– Не знаю. Все занимались своими делами, – с грустью ответила Оксана Владимировна.

– А продавец мандаринов, может, он что-то мог видеть? – спросил подполковник.

– Не думаю. Он целиком был поглощён процессом продажи своих фруктов мне, – задумчиво ответила Окси. – Вы понимаете, здесь меня многие знают: начиная с директора рынка и кончая уборщицей. Они знают, кто мой муж. Они боятся нас.

– Почему? – резко спросил Майкопов.

– Вы, наверное, слышали, что между рынками и супермаркетами идёт ожесточённая война, – спокойно продолжила свой рассказ потерпевшая. – И в этой войне побеждают супермаркеты. Они забирают себе лакомые территории. Судьба мелких рынков решилась уже давно, остались лишь большие, как наш, где меня обокрали. Владельцы рынка побаиваются нашей семьи. У них есть страх потерять свой рынок, где проработали всю жизнь. Этой же фобии подвержены и продавцы. Они тоже не хотят лишиться своих насиженных мест. Поэтому со мной обходятся весьма услужливо. И у вас, уважаемые полицейские, наверняка возник вопрос: почему я, обеспеченная женщина, сама хожу на рынок и выбираю продукты? Я вам отвечу, но только не для протокола. Меня возбуждает сам процесс покупок у враждебно настроенных продавцов. Возможно, я подвергаю свою жизнь опасности, но мне очень по душе, когда я захожу на рынок, а меня встречают покорными взглядами. Они меня боятся и одновременно ненавидят за алчность нашей семьи. Но я уверена, что они всю неделю с нетерпением ждут моего визита пока ещё на их территории. Мой приход сюда означает, что рынок ещё будет жить. Скажу вам нечто сакральное. Меня заводит, когда южные мужчины за прилавками пожирают меня глазами. В их нескрываемых влажных взглядах я вижу восторг. Они восхищаются моей красотой, моей смелостью. Им импонирует то, как такая богатая женщина сама выбирает своими ухоженными руками их фрукты и овощи. И как только я увижу, что они перестали восхищаться мной, это будет означать разрушение их любимого рынка, на месте которого вырастет очередной супермаркет. И это будет как памятник – напоминание мужчинам о том, что они должны быть озабочены каждодневным восхищением женщиной.