Только сейчас дракон смог разглядеть то, что там было сложено. Разглядеть то, что скрывала темнота бессознательности. То, что она прятала по своим сумрачным углам, то, что скрывала, чего боялась и чего так хотела избежать.

Это были огромные и пыльные тюки с человеческим вниманием. На серовато запыленных мешках так и было написано «Внимание или способность внимать».

Мешки были аккуратно сложены и затеряны в том непонятном, тёмном и бесчувственном состоянии бездействия, которое сейчас превалировало. В состоянии, которое можно было назвать процессом бессознательного существования. Конечно же, если существуешь неосознанно, то и внимание вам совершенно ни к чему. Мудрая природа мгновенно подстроилась под новые реалии и убрала всё ненужное человеку в этом новом и непознанном для него, но совершенно обыкновенном для самой природы мире.

Эти события разворачивались за спиной у Агафьи Тихоновны, и она не могла видеть развернувшуюся перед глазами дракона картину. Её глаза с испугом наблюдали за искренне, радостно смеющимся Артаком, но причины его смеха были сокрыты от её взора и понимания. Процесс понимания – живой субъект этого мира – его абориген, его коренной житель – процесс понимания, двигаясь прямо к дракону, обогнул Агафью Тихоновну и вклинился в тело Артака, не принеся ему никакого вреда и просто включив его в список тех, кто участвует.

Тех, кто понимает. Тот, кто живёт.

Процесс включил его тело в список сознательных, осознающих.

Действие поглотило предмет.

Ведь суть любого тела, даже драконьего – всего лишь объект из мира предметов.

Мир НАД, как обычно, главенствовал. По незыблемому праву силы тяжести, всегда направленной вниз.

Акула тревожно произнесла:

– Вы смеётесь? Для этого есть какая-то причина?

– Да, да! – Артак продолжал громко хохотать, – я смеюсь! Я смеюсь, – повторил он взахлёб, – я смеюсь!

Дракон внезапно умолк и щурясь от яркого света, внимательно посмотрел на Агафью Тихоновну.

– Вы считаете что для того чтобы смеяться необходима причина? Мне кажется что причина скорее требуется чтобы быть грустным, а для смеха причины не нужны! Ибо смех – естественное и гармоничное состояние любого мыслящего существа.

– Но что же делать? Вам стало хуже? – Агафья Тихоновна была в недоумении, – может быть, потушить костер?

– Нет, нет! – Артак продолжал смеяться, – что вы! Наоборот, всё как раз наоборот! Подбросьте дров! Подбросьте ещё дров! Больше, больше! – дракон говорил взахлёб, словно его лихорадило, – со своими мыслями и их самочувствием я как-нибудь разберусь, а это, – он многозначительно прищурил глаза, – только что открытое, новое для меня их свойство, очень даже нам поможет. По крайней мере должно помочь. Я так думаю. Точнее, я так знаю…

– Но какое свойство??? Что я упустила?

– Всё очень просто, – дракон ещё раз всхлипнул смехом, – всё предельно просто. Если присутствие света в его, – Артак неопределённо пожал плечами, словно намекая на того, чьё это было сознание, – в его осколочном сознании, а точнее – в этом его сознании, разбитом в зеркальную пыль, если присутствие света так влияет на мою собственную способность мыслить, то и моя способность мыслить точно в той же самой степени влияет на его сознание. На его сознание, которое мы хотим собрать воедино. Понимаете?

– Продолжайте, – акула была вся во внимании.

– И если я смогу справиться со своим состоянием, то это неизбежно повлияет и на целостность его, – Артак посмотрел вокруг, как бы снова намекая на то, где они находились, – на целостность его сознания, а значит, и на его способность мыслить. Мыслить, а значит и жить. И живя, в конце концов, вернуться назад, в свой привычный мир – мир трехмерных объектов, мир имен существительных и местоимений.